– Они ее тоже себе подчинили?
– Дети более стойкие, – сказал доктор, но неуверенно.
– Ребенок все будет помнить.
В ее словах прозвучала глубокая печаль. Свенсон ждал, пока она что-то добавит. Кардинал втянул воздух сквозь зубы – цикл воспоминаний на пластинке закончился. Доктор отобрал карточку у Чаня. Ему одновременно было и страшно, и интересно услышать откровения мисс Темпл.
Девушка тяжело вздохнула, почти застонала.
– Мы были вместе, ну, вы знаете… графиня и я, в фургоне, когда уезжали из Карта. Мне было холодно, и я так устала.
– Она вам причинила вред?
В голосе мисс Темпл послышались жалобные нотки.
– Но я-то не сделала ничего плохого. Она – порочная женщина.
– Селеста. – Свенсон опустился на колени перед ней. – Элоиза рассказала нам, что вы смотрели в синюю книгу – вы не можете себя винить…
– Конечно, не могу! Я не просила… инфекции! Я не могу отвлечься от этого даже на две минуты. – Она покраснела и закрыла обеими руками лицо. Свенсон притронулся к ее колену, и мисс Темпл взвизгнула. Доктор вскочил и покраснел.
– Я пыталась, – всхлипнула Селеста. – Но она видит меня насквозь. Я не могу сосредоточиться, мне нужно справиться с этим. Господи, помоги мне! Господи, помоги!
Он ухаживал за ней, когда она страдала от лихорадки, купал, ставил припарки, и все же теперь, когда мисс Темпл так смело призналась в своих желаниях, доктор чувствовал, что его представление о ней может измениться. Был ли он таким животным? Был ли так слаб? Он прикусил свою щеку так, что почувствовал вкус крови. Мисс Темпл убрала руки, и доктор Свенсон увидел, в этом не было никаких сомнений, как ее заплаканные глаза уставились на его пах.
– Вы с Чанем упоминали шкаф, вы там…
– Что? – безнадежно спросила она.
– Видели кого-то еще?
– В шкафу?
– Во дворце.
– Сотни солдат! Вот почему нам пришлось прятаться!
– Да, конечно…
– Ужас! Там совсем не было места. Понимаете?
– Я понимаю, моя бедная, но… Чань… я хотел сказать, вы с ним…
Его взгляд скользнул на ее грудь, и до того, как он отвел глаза, девушка заметила это. К неудовольствию Свенсона, выражение лица мисс Темпл мгновенно изменилось. В ее нервном возбуждении сначала отразилось вожделение, которое мгновенно сменилось презрением, что потрясло его до глубины души. Потом Селеста обхватила свое лицо руками. Ее сгорбленные плечи вздрагивали.
Он снова почувствовал холод и одиночество. Эта женщина была надломлена и страдала.
– Моя дорогая Селеста. Соберитесь. Ради бога, молчите. Мы найдем графиню. Найдем графа.
– Они думают, что мы с ними шутки шутим!
– Пусть подавятся своим смехом. Будьте мужественны и вытрите слезы. Стыдиться нечего. Мы должны разбудить кардинала.
Когда у него отобрали пластинку, Чань выругался и стал тереть глаза и виски. Свенсон услышал какую-то необычную хрипотцу в голосе Чаня, заметил его побледневшие губы и блеск слизи в ноздрях.
– Вы больны? На вас повлияла пластинка?
– Пустяки.
– Вы должны мне разрешить осмотреть вас.
– Мы уже и так зря потратили большую часть вечера.
– Вы не видели своей раны, правда, если вы хотя бы…
– Нет. – Чань снова надел свои темные очки. – Я чувствую себя отлично. Особенно в сравнении с вами двумя.
Несмотря на дурное настроение кардинала, доктор был рад возможности сменить тему разговора. Мисс Темпл сделала все возможное, чтобы привести свое лицо в порядок, отвернувшись якобы для изучения гобелена.
– На верхних этажах полно людей, – сказал Чань. – Там не пробраться незамеченными. То, что никто не спустился в поисках нас, объясняется их боязнью заразиться.
– Чем заразиться? – спросил Свенсон.
– Болезнью! Наследием стеклянной женщины!
– Но ведь мы далеко от Сталмер-хауса под дворцом и не более чем в двадцати метрах от реки.
Чань показал на проход через арку.
– Двадцать метров вон в том направлении – и вы окажетесь в подвалах герцога.
– Но графиня сказала…
Чань фыркнул.
– Зачем же ей лгать?
– Чтобы убежать самой или чтобы помочь поймать нас.
– Но ведь вы двое проникли глубоко во дворец, – сказал Свенсон. – Зачем вы вернулись?
– Мы не знали другого выхода, – сказала мисс Темпл. – И надеялись, что найдем тех, кто здесь прячется, как в действительности и произошло.
– Тогда мы можем быть поблизости от Фелпса и Каншера. Если их поймали, друзей надо освободить.
Чань нетерпеливо выдохнул.
– Это было бы крайне недальновидно. Начать поиски означает пожертвовать нашими жизнями и потерять всякую надежду остановить Вандаариффа и графиню. Фелпс и Каншер знают это.
Свенсон изо всех сил старался не дать воли раздражению: его возмущало, что он, попытавшись проявить элементарную порядочность, выглядел в глазах Чаня сентиментальным дураком.
– Ну что же, если мы ищем Вандаариффа…
– Его здесь уже нет, – презрительно фыркнул Чань. – Он приехал лишь для того, чтобы устроить фейерверк на площади и доставить себе удовольствие, унизив своих бывших хозяев.
– Тогда где же мы его найдем?
– В Харшморте. Рааксфале. Или он устроит новый взрыв на вокзале Строппинг – где угодно. – Чань кивнул на мисс Темпл. – Спросите у нее.
– Я не знаю, – спокойно сказала Селеста, и Свенсон, к своему неудовольствию, понял: она только что сверилась с воспоминаниями графа и наверняка сделала это, чтобы показать, что уже владеет собой, что преодолела слабость. Он рекомендовал ей быть мужественной, но не хотел, чтобы она наказывала себя.
Учитывая раздражительность Чаня и душевные страдания мисс Темпл, доктор считал, что это он должен наметить их путь. Но не мог пока понять самых простых вещей. Действительно ли графиня оставила его в той комнате, чтобы его поймали? Зачем же тогда было показывать картину графа, если она просто хотела, чтобы его повесили? Свенсон боролся с желанием закурить. Что именно сказала графиня? А после того как доктор освободился от воздействия синей стеклянной пластинки, разве он не последовал туда, куда она его хотела направить?
– На что вы уставились? – спросил Чань.
Свенсон указал на зеркало:
– С другой стороны этой стены.
– Что вы имеете в виду?
– Точно не уверен, но… Следуйте за мной.
Доктор направился к арке. Когда Чань встал, его сапог скользнул на чем-то, обдирая пол. Свенсон наклонился, чтобы поднять это, и нахмурился.
