«— Тут мной, — рассказывает герой Цвейга, — словно
овладела лихорадка… то есть я ясно сознавал, как бессмысленно все, что я делаю,
но я уже не имел власти над собой… я уже не понимал самого себя… я как
одержимый бежал вперед, видя перед собой только одну цель… Впрочем, подождите…
я все же постараюсь объяснить вам… Знаете вы, что такое „амок“?
— Амок… Что-то припоминаю… Это род опьянения… у
малайцев…
— Это больше, чем опьянение… это бешенство,
напоминающее собачье… припадок бессмысленной, кровожадной мономании, которую
нельзя сравнить ни с каким другим видом алкогольного отравления…».
Этот «амок», добавим от себя, может быть и «амоком любви», и
«амоком ненависти», и «амоком страха», но всякий раз, с точки зрения науки о
мозге, это не более, чем «господствующая доминанта», действительно способная
творить с нами настоящие чудеса.
Собака Ухтомского
Алексей Алексеевич, как и Иван Петрович, очень любил собак.
Они друг друга не любили (Павлов — Ухтомского, а Ухтомский — Павлова), с
собаками же все у них было в полном порядке, относились они к ним с
удивительным вниманием и нежностью.
И вот однажды, во время одного из таких приливов нежности к
несчастному представителю братьев наших меньших, сделал Алексей Алексеевич свое
замечательное открытие. Имя легендарного пса, о котором пойдет сейчас речь,
история, мне кажется, не сохранила, а потому для удобства назовем его по
устоявшейся традиции Шариком.
Производимый эксперимент посвящался изучению скорости
реакции животного на электрическую стимуляцию. Шарик был помещен в специальный
экспериментальный станок, затянут в нем лямками, а передние лапы его
разместились на металлической пластинке, которая, в свою очередь, проводами
сообщалась с выключателем электрического тока, выключатель же локализовался в
руках Алексея Алексеевича.
Когда А. А. Ухтомский нажимал на кнопку выключателя, на
упомянутую пластину подавался ток, собака получала электрический удар,
отдергивала лапы и всем своим видом выражала полное неудовольствие своей
собачей жизнью. Алексей Алексеевич замерял тем временем «скорость реакции»
собачки на удар током. И шло дело у них хорошо — удар первый, второй, третий,
десятый, сто пятнадцатый…
«Что такое?!» — возмутился вдруг Алексей Алексеевич — на
удар тока собака не среагировала. Второй раз нажимает великий русский физиолог
на заветную кнопку — нуль реакции! Третий — нуль! Нет реакции, ну хоть ты
тресни — нет и все!
«Верно, что-то с выключателем», — мелькнувшая догадка
заставила Алексея Алексеевича подняться со стула и отправиться в соседнюю с
экспериментальной комнату за отверткой, дабы устранить возникшую поломку
электросети.
Сделать открытие — значит увидеть то, что видят все, и при
этом подумать о том, о чем не подумал никто.
Альберт Аксент-Георгий
Возвращается через пару секунд Алексей Алексеевич к своей
собаке, а тут новая оказия! — Шарик, проказник, наложил целую кучу! «Какая
неприятность! Вот не везет же сегодня! Что за неудачный день!» — так подумал
бы, наверное, любой из нас. Но Алексей Алексеевич не был бы Алексеем
Алексеевичем и великим русским физиологом, если бы не сделал из этого казуса,
единственного наблюдения, великое научное открытие, фантастическое открытие,
важное не только для науки, но и для всего человечества (сочетание, надо
признать, редкое).
Ну, да мы отвлеклись. Итак, видит Алексей Алексеевич эту,
столь ценную для будущности науки кучу и кидается к якобы сломанному
выключателю, нажимает на кнопку и, аллилуйя, есть контакт! Работает! Шарик, как
прежде, расторопно отдергивает свои лапы! А раз он, выключатель, работает, то, верно,
работал и прежде, когда собака на удар током не реагировала. Но почему не было
тогда, в течение этих трех легендарных, пропущенных Шариком нажатий, реакции? И
осенило Алексея Алексеевича: «Перед нами наиважнейший принцип работы мозга!»
Так была открыта доминанта. Теперь же расскажем подробно о
том, что это за штука такая…
«Обнимательный рефлекс»
Конечно, акт дефекации не самый презентабельный, но наука, к
счастью, запаслась и более приятственными экспериментами. Как известно, половое
(сексуальное) поведение лягушки выражается в так называемом «обнимательном
рефлексе» самца, призванном удержать возлюбленную.
Так вот, если во время обнимательного рефлекса, т.е. в
период повышенного полового возбуждения, нанести лягушке какое-нибудь
постороннее раздражение (например капнуть на нее кислотой, уколоть ее иголкой,
электричеством ударить), то обнимательный рефлекс животного не только не
ослабится, но, напротив, даже усилится! Более того, обычной защитной реакции на
подобное раздражение не появится вовсе, лягушка только сильнее примется за свои
обнимания.
Точно так же и кошка, которая отделена от самцов в период
течки, может сексуально «разжигаться» от совершенно посторонних раздражителей,
например, от стука вилок и посуды, который обычно напоминал ей о еде и провоцировал,
соответственно, пищевую, а не половую реакцию!
Господствующий очаг
Что же случилось с несчастной собакой А. А. Ухтомского?
Животное испытывало на себе воздействие раздражителя (удары электрическим
током), который благополучно в течение всего эксперимента вызывал у собаки
оборонительную реакцию (она отрывала от металлической пластинки лапы, скалилась
и т.п.).
Доминанта и заключается в выделении важного, существенного
для данного момента с тopможением всего, что для данного момента индифферентно,
но могло бы помешать главенствующей реакции момента.
А. А. Ухтомский
Но вот в глубине ее мозга стал зреть новый очаг возбуждения
— постепенно вошел, так сказать, в раж центр дефекации (участок мозга,
обеспечивающий эту наиважнейшую функцию организма). Изначально, конечно, этот
очажок был слабоват, и собака вместо дефекации чистосердечно отдавала все свои
силы оборонительной реакции на удары электрическим током.
Однако в какой-то момент разрастающийся очаг дефекационного
возбуждения вступил в настоящую конкурентную борьбу с очагом возбуждения,
обеспечивающим оборонительную реакцию. Вступил и, несмотря на превосходящие
силы противника, смог-таки занять лидирующую позицию, а прежний несомненный
гегемон мозговой деятельности пса — центр обороны — благополучно отошел в тень.
В этом, собственно, и состоит основная «фишечка-фенечка»
доминанты.
Экономика должна быть экономной
Инстинкт самосохранения — это, наверное, самый экономный
малый из всех известных как в сфере науки, так и за ее благодатными пределами.
Он вполне разумно (если, конечно, мы позволим себе подобное высказывание в
отношении данного, весьма, надо признать, примитивного субъекта) полагает
бессмысленным делать несколько дел сразу.
Ну, представим себе: вот у нас есть определенное количество
энергии, и мы тратим ее на одно какое-то дело, вкладываемся, таким образом, на
100%. Надо полагать, что если эта задача в принципе решаема, то мы рано или
поздно решим, причем быстрее, чем если бы стали распыляться на несколько
мероприятий одновременно. После того как освободимся от этого дела, мы сможем
перейти к следующему, причем будем и теперь максимально эффективны. И далее,
пункт за пунктом…
