Старый монах сушит в жару грибы.
— Почему вы не скажете, чтобы этим занялись другие?
— Другой не я, и я не другой. Другому не пережить опыта
моих поступков. Я должен сам пережить опыт сушки грибов.
Дзэнская история
Три способа сойти с ума, но не насовсем
Какие же имеют место коллизии в отношениях сознания и
подсознания (коры и подкорки)? Прежде всего, конфликт возникает в оценке
ситуации— подсознание оценивает ситуацию с позиций своих желаний (грубо говоря,
смотрит, что приносит удовольствие, а что его не приносит), а сознание с
позиций своих установок, или, иначе, с мировоззренческих позиций (здесь
дихотомия другая: что правильно, а что неправильно, что хорошо, а что плохо).
Разумеется, как правило, побеждает первое, т.е. подсознание, а сознанию
приходится все это дело оправдывать, делать глупые реверансы и осуществлять
попытки доказательства типа: «Верблюд — не верблюд, а животное с горбом».
Легче всего этот феномен посмотреть на примере детей
вследствие слабости у них сознательной части психического аппарата: натворили
чего-то, нашкодничали, а потом — «Он первый начал! Я не виноват! А вы ему
скажите, чтобы он не обзывался!» Конечно, если тебя обзывают — хочется дать в
морду, но это, как известно, неприлично, надо найти достойное объяснение, что,
мол, «действовали по причине крайней необходимости, все понимаем, но вы сами
посудите…». Со взрослыми все сложнее, поскольку приходится уже не кого-то там
обманывать, а самих себя. Вот человек в браке и вроде бы не должен испытывать
сексуального влечения к третьей персоне, но что значит «не должен», если
хочется?
Поиск такой формы морали, которая была бы приемлема для всех
— в том смысле, что все должны были бы ей подчиниться, — кажется мне
чем-то катастрофичным.
Мишель Фуко
Вот и начинаются длительные переговоры с самим собой:
попытки объяснить себе, что, во-первых, «все так делают»; во-вторых, «а вы на
мою/моего супругу/супруга посмотрите, как тут не изменить»; в-третьих, «я
только один разок, а потом все». Чего эти оправдания стоят, объяснять не нужно,
а иногда, у особенно «морально-нравственных», и они не удаются. Поэтому тут
складывается следующая ситуация: сознание вытесняет «запретные влечения»
собственного разлива, а те, в свою очередь, не имея возможности реализоваться,
проявляются в виде различных невротических симптомов (страхов за здоровье,
депрессий, алкоголизма и т.п.) — тоже, знаете ли, не лучший способ напряжение
сбросить.
Вторая большая проблема заключается в том, что сознание не
всегда замечает то, что значимо для подсознания. Последнее начинает
колобродить, а сознание тем временем, не понимая — в чем собственно проблема,
находит сторонние поводы для пояснения этого безобразия. Приведем пример: любая
стрессовая ситуация вызывает у человека комплекс различных реакций, включая и
реакции вегетативной нервной системы: сердцебиение, повышение артериального
давления, нарушения со стороны желудочно-кишечного тракта и мочеполовой
системы. Теперь представим себе юношу, который пытается стать «настоящим
мужчиной», или, как это нынче говорят, лишить себя девственности. Ситуация
однозначно стрессовая, но волноваться будущему, без пяти минут, мужчине не
пристало (так, по крайней мере, рассуждает сознание).
Если вы намеренно собираетесь быть меньшим, чем вы можете
быть, я предупреждаю вас, что вы будете несчастны всю оставшуюся жизнь.
Абрахам Маслоу
На фоне стресса и «вегетативной бури» у нашего героя
возникают трудности с потенцией, молодой человек пытается сексуально
возбудиться, но тревога — еще тот помощник. В результате первый опыт не
удается, а в голову западает мысль — «Импотент!». Как ни странно, но это
объяснение звучит куда более желательным и приятственным, нежели ужасное,
фактическое: сдрейфил, растерялся, не смог. Последние «обвинения» для
настоящего мужчины звучат как оскорбление — ни больше, ни меньше. А вот если
импотент, то, значит, по внешним, не зависящим от меня причинам, случилась
такая оказия — извините, но я не виноват. Хорошо придумано, только как потом с
этой версией случившейся оказии жить? Жить с этой версией можно, но сексуальная
жизнь при такой внутренней идеологии явно не заладится.
Наконец, третья патологическая конструкция — это когда
сознание верховодит (так, по крайней мере, ему кажется), а подкорка, движимая
своими интересами, по понятным причинам его не слушается. Возникает коллизия: я
вроде бы хочу, а что-то мне мешает. Вот представим себе молодую девушку.
Два-три года назад пылала она безумной страстью к «роковому мужчине», который,
как, впрочем, и большинство подобных парней, — повеса, на которого
рассчитывать нельзя: ветер в голове переменчивый, ответственности — никакой.
Любил или баловался — непонятно, от чего, впрочем, был он еще более мил
девичьему сердцу. Так или иначе, но в результате этой «мыльной оперы» — разрыв.
Любовная доминанта, однако же, сохранилась, ни к какому «концу» не пришла, т.е.
рана на месте и зажила только внешне, на уровне сознания.
История развития невроза является историей формирования
потребностей и возможности их удовлетворения. Невроз — болезнь неудовлетворимых
или неудовлетворяемых потребностей.
А. М. Вейн
Далее встречается на пути нашей героини «идеальный мужчина».
Это тот, который и любит, и на руках носит, и все для нее делает, и
родственники с обеих сторон на него не нарадуются — и приличный, и
образованный, и ответственный. Любо-дорого посмотреть, только одна беда — не
орел! Прежний, вот тот был орел! Оттого-то и доминанта у нашей красавицы не
закрылась, поскольку любовь ее с тем орлом была безответной. Если ответил бы,
то стал, возможно, пингвином — тоже, кстати, птица. Но что делать?.. Орел,
понимаете ли, улетел, но жизнь как-то устраивать надо, а тут вот и случай
подвернулся — обожатель ходит, любит, сватается. «Так ведь можно единственный
шанс упустить!» — восклицает сознание, вместе с мамой, конечно. Ничего не
попишешь, придется, черт возьми, выходить… И ведь как хорошо она умом понимает,
что все правильно делает, и прежнего своего мучителя осыпает проклятиями
(первый признак того, что эмоциональная вовлеченность наша отнюдь не ослабла),
но что-то не так, какая-то червоточинка мучает. Это подкорка, подкорка,
тоскующая по тому — единственному подлецу, ненаглядному.
Результат следующий: замуж пойдем, потому что сознание
говорит: «Надо!», а поскольку подкорка говорит: «Не ходи! Не твой это суженый!
Твой там, тот, тогда!», то выходит полное между ними противоречие. Поскольку
сознание здесь переубедить трудно (и ведь даже прицепиться не к чему!), то
подкорка начинает подпольно-подрывную деятельность: сначала истерики, потом
подавленность, потом чувство собственной малоценности, потом сердцебиения и
обмороки, потом страхи и навязчивости, а потом к доктору — одному, другому и,
наконец, к психотерапевту. И если доктор этот не поможет, а тут работы, как вы
сами догадываетесь, край непочатый, то страдать ей — героине нашей —
пожизненно, если, конечно, снова какой-нибудь «орел» у нее не образуется. Тогда
начнем все по новой! Долго ли, умеючи!
