Никакого отклика от Хэтти.
— И… и, э, уверяю вас, я не отниму вашего времени больше, чем абсолютно необходимо.
И вновь никакого отклика.
Колверт почувствовал, что либо он задаст прямой вопрос безотлагательно — такой вопрос, отказ ответить на который уже нельзя будет просто приписать природной молчаливости, но придется расценить как подлинную провокацию, — либо так разнервничается, что вообще не сможет задать никакого вопроса.
— Вы Хэтти Фарджион, не так ли? — спросил он.
— Да.
— Вдова Аластера Фарджиона, кинопродюсера?
— Режиссера.
— А, да. Ха-ха, извините. Да, я правда, видимо, все время путаю. Для непосвященного вроде меня, специально не подготовленного, различие между тем и другим не так уж ясно, но, полагаю, для вас, причастных киноискусству…
Его голос замер. Молчание.
Пора было перейти к делу.
— Скажите мне, миссис Фарджион, почему вы каждый день являлись в студию?
— Простите?
— Я спросил, почему вы все еще регулярно появляетесь в павильоне. То есть я понимаю, что первоначально эта картина была задумана вашим мужем, но после трагического случая с ним, казалось бы, нет практической причины для вашего присутствия здесь. Или вы смотрите на себя как на… ну, как говорится, на Хранительницу Огня?
Тут же вспомнив огненные в буквальном смысле слова обстоятельства смерти Аластера Фарджиона, он понял, насколько неуместно прозвучала эта последняя его фраза.
— Приношу свои извинения. Боюсь, я выразился очень неудачно. Никакого намека в виду не имелось.
— И не было замечено, — ответила она брюзгливо. А затем опять погрузилась в молчание.
— Но вы не ответили на мой вопрос.
— Какой еще вопрос?
— Насколько я понял, миссис Фарджион, — сказал Колверт тоном, теперь настолько повышенным, что тон этот указывал не только на злоупотребление его терпением, но и на то, что терпение это стремительно истощается, — когда ваш супруг снимал свои фильмы здесь, в Элстри, вы сами всегда находились в студии. Но вашего супруга более с нами нет. Так почему же вы продолжаете ездить сюда, хотя фильм этот, «Если меня найдут мертвой», снимает кто-то другой?
— Аластер хотел бы этого.
— Аластер хотел бы этого от вас? Но почему он от вас этого хотел бы? Собственно, какой цели служит ваше присутствие?
Она испустила смешок, чуть отдававший запором.
— Я не жду, что вы поймете, инспектор, то, что я вам скажу, но Аластеру всегда нравилось иметь меня поблизости на съемочной площадке, вроде как талисман — он был чрезвычайно суеверным человеком, — и если я продолжала приезжать, то потому, что, по моему ощущению, я представляю безмолвную гарантию верности его замыслу. В конце-то концов, это срабатывало в прошлом. Так почему же это не сработает сейчас, пусть даже снимет фильм не сам Аластер.
Полновесный ответ и даже интригующий.
— А почему вы здесь сегодня? Съемки же прекращены.
— Да. До дальнейшего распоряжения.
— Должен ли я понять, что вы не верите в окончательность этого?
— Конечно, нет.
— Но убийство мисс Резерфорд?
— Тот факт, что Кора Резерфорд больше в нем не снимается, мало что меняет. Ее роль была относительно маловажной. В этой стране найдутся десятки актрис, которые сыграют ее не хуже. Если уж вам надо знать, то сегодня я приехала в Элстри главным образом для того, чтобы обсудить с Рексом Хенуэем, кому нам лучше всего ее предложить.
— А, понимаю, понимаю! — взорвалась Эвадна Маунт с обычной своей внезапностью. — Бедная Кора еще не в могиле, а вы уже думаете, кем ее заменить?
— Естественно, мы об этом думаем. Это же деловое предприятие. И мы несем обязательства по отношению к живым, а не к мертвым. В съемках «Если меня найдут мертвой» заняты шестьдесят человек с лишним. И куда более человечно попытаться сохранить для них работу, чем тратить ценные дни, даже недели, оплакивая смерть мисс Резерфорд, как она ни прискорбна.
— С вашего разрешения я сменю тему, миссис Фарджион, — сказал Колверт, ловко вмешавшись, прежде чем романистка успела взгромоздиться на своего любимого конька. — Насколько я понял, режиссирование фильма было поручено мистеру Хенуэю, потому что вы нашли некий документ в бумагах вашего супруга?
— Совершенно верно.
— Случайно, при вас этого документа нет, могу ли я спросить?
— Конечно, у меня с собой его нет. С какой стати? Когда я приехала сюда сегодня днем, мне и в голову не приходило, что меня будет допрашивать полиция. Но и в таком случае сомневаюсь, что я подумала бы захватить его.
— Однако, надеюсь, он по-прежнему у вас?
— Разумеется.
— И нет никаких сомнений, что он был написан вашим мужем?
— Ни малейших. Я знаю почерк Аластера.
— Когда вы просматривали его бумаги, то искали именно этот документ, или нашли его случайно?
— Как я могла его искать? Я даже не знала о его существовании.
— Так чего же вы искали? — спросила Эвадна Маунт.
Уничижительный тон Хэтти Фарджион, когда она ответила, создавал впечатление, что ее ничуть не затронула невежливость романистки, что она не снизошла до того, чтобы оскорбиться.
— Если вас это как-то касается, то я искала завещание Аластера.
— А! Его завещание… — сказал Колверт. — И вы его нашли?
— Да, нашла.
— Никаких неприятных сюрпризов, я надеюсь?
На этот раз намек зримо задел ее.
— Категорически нет. Аластер и я составляли его вместе. И могу я сказать, что нахожу такой вопрос неприемлемым, инспектор.
— Извините, он был задан без какого-либо умысла. Но вернемся к тому странному документу — судя по сообщенному мне, в нем говорилось, что в случае, если вашему мужу что-то помешает снять этот фильм, режиссура должна быть поручена Рексу Хенуэю. Такова суть?
— Это не только суть, а вообще все, что там есть. Только одно это распоряжение. И подпись Аластера, конечно.
— Хм. Ваш муж испытывал какой-то страх, миссис Фарджион? За свою жизнь, может быть?
— Что за нелепая идея!
— Но почему же в таком случае он выдвинул столь странную гипотезу?
— Честно говоря, инспектор, меня нисколько не удивило бы, узнай я, что Аластер писал подобный документ перед всяким и каждым своим предыдущим фильмом. Естественно, я не могу этого утверждать категорически, так как он, без сомнения, рвал бы их после завершения фильма. Мой муж был блистательным человеком, но подобно многим блистательным людям просто не мог приспособиться к реальному миру. Он, как я вам уже сказала, был по-детски суеверен. И по личному моему мнению, запечатлевая такое заявление на бумаге, он, по сути, надеялся перехитрить Судьбу. Ну, так называемая реверсивная психология. Или, пожалуй, скорее реверсивное суеверие. Притворяясь перед Судьбой, будто он боится, что с ним может случиться нечто кошмарное, он надеялся, что Судьба, всегда, как мы знаем, действующая нам наперекор, непременно позаботится, чтобы этого не случилось. Я понимаю, как инфантильно это выглядит, но ведь во многих отношениях Аластер именно таким и был.
