Потом она ушла.
Трэвис вскинул винтовку, щелчком большого пальца снял ее с предохранителя и присоединился к группе, сдерживавшей толпу, рвавшуюся из подвальной двери.
Ничего кошмарнее творившегося за ней он в жизни своей не видел. Вся видимая часть подвала, футов на двенадцать вглубь, была, словно змеиный ров, завалена телами людей — живых и мертвых, перемешавшихся так, что их невозможно было различить. Толпа напирала, очереди скашивали передние ряды, но люди, рвавшиеся сзади, расталкивали трупы по сторонам, перебрасывали через себя или перелезали через них, чтобы тоже угодить под пули. Кровь, хлеставшая из страшных ран, заливала и мертвых, и живых.
Мужчины, женщины, дети. Здесь их уже не укрывал уличный туман, и было видно, что это самые обыкновенные горожане, каких можно встретить в торговом центре, в супермаркете — да где угодно. Некоторые родители держали за руку ребятишек, как будто боялись потерять их из виду, хотя при этом, не колеблясь, тащили их под огонь. Да и сами эти детишки выглядели готовыми убивать. И точно попытались бы сделать это, сумей они дорваться до противника.
Внизу, на расстоянии в десять-двенадцать ступенек, вновь вздымалась, чтобы рвануть вперед, только что отброшенная огнем людская толпа. Трэвис навел на нее винтовку, но пока не стрелял. И вовсе не был уверен в том, что сможет. Ведь то были люди. Вымазанные в крови, обезумевшие от злобы, готовые рваться вперед сквозь смертоносный огонь, но все же люди. И во всем происходящем их вины не было.
Один из снайперов прервал стрельбу, чтобы сменить магазин. Это заняло у него всего три секунды, но мощь огня ослабла, и рвавшаяся вперед толпа, прежде чем снова оказалась отброшена, успела отыграть четыре ступеньки. Всякий раз она оказывалась на чуть меньшем расстоянии, чем успевала продвинуться, так что в итоге хоть и медленно, но неуклонно поднималась.
Спустя мгновение после того, как первый снайпер возобновил огонь, двое остальные одновременно выпустили все патроны и потянулись за новыми магазинами. Толпа тут же хлынула наверх, одному стрелку нечего было и надеяться ее сдержать. Старик в нелепом зеленом, словно надетом на День св. Патрика галстуке-бабочке, рванул вперед, целя ножом для разделки мяса в бедро перезаряжавшему оружие и не видевшему угрозы снайперу. Трэвис спустил курок, и выстрел снес старику макушку. Тело повалилось назад и было немедленно схвачено и переброшено назад, с дороги, теми, кто рвался за ним следом: подростком и женщиной не старше тридцати лет. Выстрелами в грудь Трэвис уложил обоих и больше не прекращал огонь, поражая каждого, оказывавшегося на линии огня, ибо быстро усвоил, что для этого требуется. Не смотреть на их лица, вот и все. Именно так действовали снайперы. Применяя эту тактику, он чувствовал отвращение и к ней, да и к себе тоже, словно взваливал на себя долг, который заплатит позже. Если, конечно, это позже вообще наступит.
Позади снова раздался удар, затрещал пол, и Трэвис, обернувшись, увидел конец чего-то вроде стальной палки, торчавшей из пробитого ею отверстия. У него на глазах железяка нырнула вниз, а на ее месте появились ухватившиеся за края руки. Люди, явно встав на плечи других, пытались подтянуться и пролезть в дыру.
— Отступаем к лестнице! — крикнул Трэвис.
В отверстие просунулась голова. Вся в крови, но не в собственной, а в чьей-то чужой. Ни пола, ни возраста разобрать было невозможно. Трэвис всадил в нее пулю, и она исчезла в дыре до того, как палка отлетела.
Он и снайперы отходили, пятясь, скользящими шагами, не прекращая огня, что некоторое время позволяло не дать толпе выплеснуться из подвала. Достигнув подножия пролета, ведущего на второй этаж, они начали подниматься, продолжая перезаряжать оружие и стрелять. По мере их отступления толпа продвигалась вперед.
Пэйдж добралась до площадки седьмого этажа, где Миллер продолжала дублировать боеприпасы и винтовки. Ее подручные разносили патроны по этажам.
— Подбрось на первый этаж! — крикнула Пэйдж на бегу, устремляясь выше. На восьмой этаж. Потом на девятый, мимо боеголовки со звездой, казалось, смотревшей на нее, словно красный глаз, и испытывая на храбрость.
Весь вопрос заключался в том, сработает это или нет. Если нет, ну что ж, смерть в самом центре ядерного взрыва по крайней мере быстрая и не мучительная. По правде говоря, далеко не худший конец: ее разнесет на атомы в десять тысяч раз быстрее, чем нервные окончания успеют передать в мозг сигнал боли, быстрее даже, чем зрительные нервы успеют отправить туда информацию о вспышке, хотя сигналу потребуется преодолеть всего несколько дюймов. Она знала, что просто не успеет ничего почувствовать, решительно ничего.
Но ей все равно было чертовски страшно.
Пэйдж опустилась на колени рядом с ядерным устройством, прикидывая, как бы получше засунуть в него гранату. Лучше всего, конечно, было бы подсунуть ее под первичный заряд. Тот, который осуществляет направленный внутрь взрыв. Внутри находится урановая сфера, окруженная комплексом присоединенных к детонатору направленных взрывателей. При правильном одновременном срабатывании происходит направленный внутрь взрывной толчок, в течение миллисекунды направляющий весь уран в центр, соединяя его в единое целое. Как только уран достигает критической массы, в нем начинается реакция деления. Происходит атомный взрыв. Но атомная бомба — это лишь первичный элемент термоядерного взрывного устройства, и при всей своей разрушительной мощи служит в данном случае лишь для достижения температуры, при которой происходит взрыв водородной составляющей.
Суть замысла заключалась в том, что, если граната повредит наружную сферу из направленных взрывателей, расположенных с требуемой высочайшей точностью, уран не достигнет критической массы. А следовательно, не произойдет и всего дальнейшего — ни атомного, ни водородного взрыва. Боеголовка будет обезврежена.
Такова, во всяком случае, была идея. До сих пор никому не доводилось проделывать ничего подобного на практике.
Левой рукой Пэйдж просунула гранату между взрывчатой оболочкой и одним из раздвижных алюминиевых креплений первичного заряда, а правой вытащила чеку. Послышался хлопок сработавшего капсюля воспламенения.
Стремительно развернувшись, она со всех ног бросилась прочь, прямиком в наполненное слепящим бело-оранжевым светом помещение — больше ведь все равно было некуда. Мимо вырезанных на полу имен, мимо гнезда из проводов, «Ареса», усилителя и связывающего их серебристого жгута, в дальний конец помещения. Стремясь успеть отбежать на как можно большее расстояние от места взрыва гранаты, Пэйдж гадала, успеет ли она вообще услышать этот взрыв, прежде чем оборвется ее жизнь.
Глава
30
Трэвис замыкал отход, держась на пару ступенек ниже остальных снайперов и, таким образом, всего в шести ступенях от первого ряда атакующих. Удерживать их здесь оказалось куда труднее, поскольку главная лестница была шире подвальной.
— Площадка! — донесся сверху голос одного из снайперов, который следующим шагом оказался не на ступеньку выше, а на ровной площадке второго этажа.
