— Блин, Зяныч, ты что ли? Ты че тут?
Ахмет поднял веревку санок, подцепил ремень ижака и двинулся к подъезду, весело ворча на ходу.
— Ептыть, нет. Не видишь, что ли — Майкл Джексон. Здорово, Дениска! Привет, мужики! «Че тут?» Живу я тут. А ты думал, у меня юрта, что ли? «Воин Ислама», «брось пушку»… Ну, заходите, што ли. Хули на дворе стоять. О, давай помогай, кстати, воду тащить. Хоть какая с тебя польза будет…
— Да я откуда знал, что это ты! Тебя не узнать, зарос как Хаттабыч. Мне Сам сказал разобраться сходить, вот я и пришел. А «воин» этот с Чечни привязался… Значит, это ты у нас тут. Заходите, говоришь? Ладно, пошли, мужики.
Воинство, гремя железом, запрудило ставшую маленькой Ахметовскую прихожую, пропустив едва протиснувшихся Ахмета с Пасхиным, тащивших флягу.
— Э, пацаны, вы че, в землянке, что ли? Куда в обуви-то? Жена! Гости у нас. Накрой нам че-нибудь, только грей в комнате.
— Да мы как-то отвыкли уже. А у тебя нештяк, чисто. Блять…, ой, прости, хозяйка, тепло-то как…
— Конечно, тепло. А как же. Бушлаки-то скидайте, стволы вон к дверям ставьте, а то отпотеют. Заходите сюда вот.
Кое-как расселись на отвыкшей от гостей кухне, с большим энтузиазмом выдернув по сигарете из предложенной пачки. Пока Пасхин представлял своих, как оказалось, подчиненных и болтал с хозяином о всякой чепухе, поспел чай. Жена постаралась — внесла на подносе вполне пристойный ассортимент. …О, ни хрена себе, че у нас еще есть-то, — приятно удивился Ахмет.
— Давайте, мужики, налегайте. Поди, вкус уже забыли.
— Точно. Заефифь, фкуфнотиффа-то кака… — с набитым ртом попытался похвалить вафельный торт Пасхин. — Хер знает, когда еще доведется. Может, никогда уже. А ты ниче тут устроился.
— Я везде устроюсь, — проворчал Ахмет и продолжил уже другим, «…да тоже последний хуй без соли доедаем», тоном: — Че, думаешь, я тут тортами питаюсь? Вот, попался один, хорошо сразу не сожрал — хоть, вон, гостям есть че на стол поставить.
— «Попался»? Бомбишь все ходишь?
— А хули делать еще… А че ты так спрашиваешь, как будто я че-то хуевое делаю? Все бомбят, не я один. Или начальник Чукотки не одобряет?
— Сам знаешь, что не одобряет.
— Ну дак я в атаке-то не охуеваю, ты ж меня знаешь. И он знает, что за мной беспредела нет. — Ахмет помог Пасхину направить базар ближе к теме: — Отмашку вот — да, даю. Когда просят.
— Че, так сильно просили? Ну, я про вчера — сам понял уже, да? Тут к Самому целая делегация пожаловала — типа, знатный мародер засел тут на складе тушенки и в мирных прохожих гранатами кидается. Тридцать человек, говорят, положил вчера. Да полподъезда из хат повыкидывал. Ну, про тридцать человек никто, конечно, не поверил — а вот про гранаты и что из хат повыкидывал — Сам че-то напрягся. Иди, говорит, Денис, разберись там. Ну, давай, рассказывай, че тут у вас творится.
— А баба-то в зеленом таком пуховике, Таня звать?
— Да хуй ее знает, я их не видел. Мне Сам задание дал, че рассказал, то и знаю. Ты давай, че стряслось-то тут у тебя?
Ахмет рассказал все как было, не забыв о только что происшедшем разговоре с женсоветом, вместе с предысторией — и с бабой в проруби, и про дрова, и про санки — словом, все. Естественно, особо упирая на то, что гранат было только две, и обе уже истрачены.
— Даже не знаю, как в следующий раз отмашусь, с этой много не навоюешь… — закончил он на грустной ноте, ткнув рукой в сторону стоящего у стены ижака.
— Да-а… — протянул Пасхин. — А наплели-то… Ну че, — повернулся он к своим парням, — вы слышали, что он сказал. Кто может сказать, что сомневается в словах этого человека? Хоть в какой-нибудь там неувязочке?
— Не-е… У меня вопросов нема.
— Да прав мужик, по любому. Я бы эту грязь тоже вышел бы да порезал из автомата к ебени матери, всех. Как этих, помнишь, Пасха? На больничке-то?
— Такая же хуйня. Я б тоже так сделал. Эх, Зяныч — ниче, что я так, по-простому? Тебе бы вчера пулемета бы, — высказался еще один, рослый, которого погоняли Сербом.
— Да на хуй пулемет. Даже хорошо, что он гранаты эти нашел. Так совести как-то полегче: Бог судил — кому лечь, кому уйти. А пулемет — это, думаю, малехо лишка.
— Ну, тоже верно… Хотя, это как прижмут. Хорошо прижмут — про совести враз забудешь. Скажешь — эх, где же пулемет и РДешка полная. Как вот было дело, еще до этого, в командировке… Хотя ладно, не об этом щас базар. Короче, мужик прав, и нехуй тут рядить.
Четвертый не ответил, но без слов было ясно — парень согласен с коллективом. Пасхин подвел итог:
— Ну, короче, к тебе у Администрации вопросов нет. И это, Зяныч, мне очень по душе, честно скажу. Вопрос закрыт — кто виноват, уже наказан. Всегда бы так.
Ахмет заметил, как по Пасхинским бойцам пробежала едва заметная рябь расслабления — кто перехватил кружку поудобней, кто развалился; сам Пасхин сдвинул кобуру с АПСом куда-то на жопу и расстегнулся. …Ептыть мне! Смотри-ка, пацаны-то сидели в напряге, значит — вполне допускали возможность команды. А ведь, в натуре, завалили бы… Блин, херово, наверно — сидишь у человека дома, пьешь с ним чай — и тут старшой командует брать его и выводить, куда они там выводят? Да поди, не дальше двора, для вящего воспитательного эффекта. Конь-то старый театрал, наверняка момент этот продумал…
— А че, Денисыч, если б были, завалили бы? — Ахмет решил скачать, сколько дадут, информации, для этого требовалось малость «размять источник» — для пущей говорливости. А ничего лучше спора «за принципы» для, в общем-то, непиздлявых парней не придумаешь.
— А ты хули думал? Ну, если б непонятки какие еще были — отвели бы в Пентагон, Сам бы уже разбирался. Ну че, пацаны, поперли, что ли… — приоторвал задницу Пасхин. …Хы, почуял, что щас повысасываю его. Нет уж, хуиньки, посидите еще.
— Да ладно вам, — поспешил перебить хозяин. — Успеете еще жопы поморозить, посидите, щас че-нибуть повкуснее достану, накатим малость. Да и стемнеет скоро уж, на хуй вам неприятностей на жопу искать, в темноте-то…
Бойцы с энтузиазмом встретили предложение, видимо, переться по административным делам им не особо хотелось.
— А че, командир, на самом деле? Вроде как на сегодня и дел-то особых нет…
Пасхин вяло, чисто для сохранения командирского лица, обозначил служебное рвение:
— Сам сказал, если успеем, к бассейну еще зайти. Че-то там какое-то чмо вроде быкует — тоже посмотреть надо…
— Да ладно, Пасха, че ты. Завтра один хуй на тот конец тащиться — заглянем, настучим в роговину. Опять же, сказано было — «если успеем»…
— Тем более Сам говорит постоянно, чтоб по ночам не шлялись… Ну, командир?
По расслабленным отбрехиваньям командира всем было ясно, что Пасха сам рад возможности посидеть и расслабиться, но игра есть игра, и бойцы старательно и с удовольствием уговаривали, и он наконец «уговорился». Ахмет тем временем поручил жене сготовить горячей закуси, и принес первые два пузыря коньяка средней паршивости, встреченные общим гулом одобрения.
