«Зайди сегодня в любое время. Есть разговор. Будет лучше если выйдешь сразу, как получишь данное… (далее следовало перечеркнутое „р“, так и не ставшее „распоряжением“) …приглашение.
П-к Конев»
…Ну Пасхин, ведь просил же, как человека, — по инерции расстроился Ахмет, но мины не выходили у него из головы не только ночами. Быстро собрался, поторопил блаженствующего на кухне с кружкой чая посыльного и отправился к полковнику Коневу.
Пентагон встретил Ахмета нехарактерной для нового стиля жизни суетой. Несмотря на мороз, сковавший город, по просторному холлу бывшего стройтреста сновал народ. Посыльный, убедившись, что доставленный знает дорогу к руководству, тут же растворился в суете. На втором было поспокойнее — там жили бессемейные бойцы и располагались хозслужбы. Третий встречал посетителей брутального вида железной дверью, из щели которой сурово требовали остановиться между этажами и доложить цель визита. Миновав эту сурьезную дверь, посетитель оказывался в клетке из арматуры, затянутой мелкой проволочной сеткой, за которой желтели пахучие смолистые доски. На уровне пояса с лязгом падала заслонка окошка, в которое тот же голос предложил подать «стволом к себе» имеющееся оружие и сохранить клочок бумаги с кое-как накарябанным «двуст. верт. раск. прик». Уточнять, что это ИЖ-27 и на прикладе просто царапина, не стал: коридоры власти все ж, хоть и грязноватые.
Скрипя унтами по тихому нетопленому коридору, Ахмет пытался вычислить, как же используются оставшиеся пять этажей, но до самого Коневского кабинета составить сколько-нибудь осмысленной гипотезы не сумел.
— Здорово, мужики. — вежливо поприветствовал сидящих в предбаннике. — К Коневу кто крайний?
— Ты с каким вопросом? — со слишком деловым, как показалось Ахмету, видом спросил спортивного вида мужик, сидящий на подоконнике с сигаретой и парящей кружкой.
Ахмет, бросив на него тупой взгляд, зашарил по карманам, растягивая паузу далеко за пределы приличия. Мужик напрягся — видимо, он тут кем-то был. Ахмет достал трубку, кисет, пододвинул стул, издевательски обстоятельно уселся. Начав набивать, вернул мужику его борзовато заданный вопрос, на полуфразе подняв взгляд и жестко уперся в глаза нахала:
— С какой целью интересуетесь?
Мужик осознал, что малехо сгрубил незнакомому человеку. Но съехать не захотел — видимо, среди наблюдающих за развитием ситуации были те, съезжать перед кем ему было в падлу.
— Если спрашивают, значит надо. Так с какой целью ВЫ прибыли?
— Ну, раз надо. Тады так: Мы прибыли с целью беседы с исполняющим обязанности главы администрации полковником Коневым Н. С.
Мужика взъебло. Ахмет отметил, что он уже заставляет себя оставаться на подоконнике. …Ну, слезь еще давай, жердь ебучая…
— Так ВЫ по личному вопросу, или…?
…Ага, сучонок, сломался, выделил смазку-то. Ладно, залупаться сверх меры не будем; нам, похоже, скоро служить вместе…
— Личному, — буркнул в сторону Ахмет.
Мужик облегченно отъебался, изобразив повышенное внимание к разговору за столом. Подождать пришлось изрядно, к Коневу постоянно вламывались со срочняками. Наконец, он сам вышел из кабинета — видимо, обедать. Очередники тут же увязались за ним, пытаясь на бегу что-то втолковать или, может, что-то выпросить. Ахметзянов решил остаться и еще подождать — бегать за Конем по коридорам Пентагона вламывало. Который уже раз за сегодня набил сочащуюся горечью трубку, выкурил, прошелся по коридору, попытался проковырять дырку в толстой наледи на оконном стекле — бесполезно, льда на палец. …Темнеет уже. Бля, целый день тут просидел. У-у, падишах хренов. «Разговор есть», «Выдвигаться незамедлительно», — беззлобно ругался Ахмет, ковыряя замерзшее стекло. Он не был особенно удивлен или раздосадован — с любым начальством всегда так.
— Ты Акмезянов? — в двери торчала вопросительно приоткрывшая рот голова.
— Ну.
— Давай за мной, Сам зовет.
Прошли в конец коридора, где посыльный постучал в ничем не отличающуюся от других дверь, и сдал Ахмета на руки открывшему. Ахмет удивленно огляделся — комната была пуста, только стул у окна и пепельница на подоконнике.
— Че встал? Вон, подымайся. — Вояка ткнул стволом огрызка
[41]
за спину Ахмета.
Обернулся — точно, у двери лестница. Ведет в открытый люк на потолке… Ну, сейчас узнаем, нахера им верхние этажи. О, понятно. По крайней мере, про четвертый. — Не успел еще Ахмет преодолеть и половины лестницы, как откуда-то словно издалека, приглушенные стенами, до него донеслись характерные вопли. — Тут у них информацией занимаются. Вон, смотри-ка, на тапе, что ль, кого-то исповедуют.
[42]
Сопровождающий молча провел его по пустому коридору, открыл без стука очередную безымянную дверь, заглянул: «Заводить?» Там, видимо, велели заводить. Так же молча махнул Ахмету — давай, мол. Войдя, Ахмет оказался в холодной темноватой комнате. …Опа, это ж тот козел из приемной… Конь и еще двое, за длинным столом, накурено каким-то бамбуком типа «Примы», буржуйка, труба не в окно, в стену куда-то, окна заделаны на совесть — мух
[43]
боятся, недавно жрали (мясо с картошкой и квашеную капусту) и выпили понемногу (не спирт, не водка; что-то типа вискаря).
— Здорово, Ахметзянов! Живой еще?
— Здравжлатащщгнал! Не дожжотесь!
Конев сначала притормозил на секунду, видимо, совсем здесь от шуток отвык. Дошло наконец, все, кроме нахального козла с капитанскими звездочками немного посмеялись.
— Садись давай.
Ахмет присел на указанный стул, расстегнул бушлат и изобразил внимание.
— Есть у меня информация…
— Пасхин, сссука… — тихонечко, но отчетливо вставил Ахмет.
— …что ты вроде как сечешь по минным делам. МВД где обучался?
— Да не обучался я ничему, Николай Сергеич! Пасхин болтает, сам не знает че. Я в РВСН
[44]
служил срочную, в Державинске. Пулеметчик должность, сурков в степи гонял все два года. Шахты пусковые охраняли от сайгаков.
— А у меня вот другие данные. Вот и Борис Михайлович подтверждает, что… — с издевательской ухмылкой Конь повернулся в сторону сидевшего справа. Тот важно кивнул. — …с 12 марта 1986 года по 31 мая того же года рядовой Ахметзянов в части числиться продолжал, но фактически находился в УЦ
[45]
РВСН «Светлый», в/ч номер такой-то, где в числе прочего сдал зачеты по МВД и ПСР. Это че за «ПСР» еще такой… Отчислен за неуставные взаимоотношения и с позором возвращен в Державинск, гонять сусликов. Ты кого наебать решил, салага? — довольно осклабился Конь. — Нет, только гляньте — врет как срет и не краснеет!
