Он как последний дурак ожидал ее прихода почти целый час, сжимая в руке маленький букетик фиалок, который захватил с собой по настоянию Розамунды, чтобы приколоть к платью своей любимой.
Хилари еще даже не появилась в Лондоне, когда он справлялся о ней в последний раз. Миссис Уэйкер не ожидала ее визита, а ее братья словно воды в рот набрали.
Ближайшие часы начали отбивать один удар за другим.
Давенпорта охватил приступ болезненного страха. Он стиснул букетик, наполнивший воздух сладковатым запахом лепестков, потом дал ему упасть на землю. Затем прислонился к перилам у входа в самый изысканный клуб Лондона и потер лицо тыльной стороной руки.
Часы, должно быть, пробили уже пять раз, когда кто-то потрепал его по плечу и затем сунул под нос какую-то карточку.
– Извините за опоздание, – произнес знакомый голос – ее голос. – Если хотите попасть внутрь, полагаю, вам лучше поторопиться.
Давенпорт поднял глаза. Надежда пробудилась в нем, подобно весеннему солнцу после бесконечной унылой зимы. Он схватил Хилари, развернул и крепко прижал к себе, целуя так, словно не в силах был остановиться.
– Я люблю вас, – произнес он в тени клуба «Олмак», когда часы пробили в девятый раз. – Скорее! Если мы поторопимся, то успеем пройти в двери вовремя.
Она улыбалась, в глазах ее блестели слезы.
– Я не хочу идти туда, Джонатан. Только не сегодня вечером.
На одно безумное мгновение он не мог решить, встряхнуть ли ее или завыть, как волк. Все препоны, которые ему пришлось преодолеть за последний месяц ради этих билетов, – все оказалось напрасно! Визиты, которые он наносил, бесчисленные чашки чая, которые он выпил… По указанию Бекингема он снова заседал в палате лордов – смех, да и только! Он даже предпринял первые робкие шаги, чтобы восстановить свою репутацию ученого-химика, помогая Джеральду в его работе.
Но теперь, пусть и с опозданием, он вдруг осознал то, о чем ему следовало бы знать с самого начала. Это дорогое ему лицо феи с губами блудницы было обращено к нему, словно умоляя его понять это – понять ее.
С тех пор как они встретились, ее единственным стремлением было посетить бал в «Олмаке». Как однажды цинично заметил Ксавье – какая женщина не мечтает попасть туда?
Но для Хилари все эти рюши, оборочки и модные вечера сами по себе ничего не значили. Для Хилари Девер попасть в клуб означало быть принятой в обществе. Все, чего она когда-либо хотела, – это найти свое истинное место в жизни.
Он смотрел на нее сверху вниз, лицо его вдруг сделалось серьезным.
– Ваше место рядом со мной, Хани, и вы это знаете. Скажите мне, что это правда.
Ее лицо вспыхнуло светом, словно фейерверки в Воксхолле.
– Да, – выдохнула она. – Да, Джонатан. Я знаю, что это правда.
Давенпорт обнял ее, прижал к себе и целовал ее губы, веки, нос, лоб. Он спрятал лицо в ее роскошных шелковистых волосах, вдыхая ее неповторимый, столь дорогой ему запах.
– Фиалки, – с трудом пробормотал он, заставив ее рассмеяться.
Затем он отстранился, глядя на нее со смесью нежности, благоговейного трепета и смиренной благодарности за свою удачу.
– Какой же я дурак, Хани! «Олмак» никогда не имел к этому отношения, не так ли?
Покачав головой и улыбнувшись сквозь слезы, она протянула руку, чтобы коснуться его щеки.
– Я люблю вас, Джонатан. Отвезите меня домой.
