Да уже подошли, к сути-то. Не, слышь, ты это, давай не нукай, лады?
Резали в деревне башкирской, Каракульмяк, по нашему это Черное Платье будет. Там типа ссыпной пункт, вагонов несколько, вышка еще бесхозная в лесу стояла, тоже свалили — так, на глаз, тонн двести набиралось без малого. Я таскал че нарежут до железки, железкой вывозили, она там рядом. Наш вагон в тупичке на Лесном стоял, разъезд так называется, Лесной. И вот, как-то пацаны, что резали, подкатили к нам с Вованом крановым — типа, отвезти плиту и кинуть в озеро. Зачем? А чтоб рыба ловилась. Деревенские так постоянно делают, утопят лист шифера, прикормка не проваливается в няшу, и рыба постоянно там крутится, а городской стоит рядом, репу чешет — вроде на то же самое ловлю, а рыбы — хуй. Короче, дед, у которого они сняли жить, попросил их. Ну, нам че, жалко? Заехали, где коровник разобранный стоит, кинул крановой мне ПКЖ в кузов, и поехали на Шугуняк, это озеро там еще, ближе к Лесному, километра три, край четыре. Дед со мной сел, показывать. А под вечер уже дело, солнце садиться собиралось. Подъехали, куда он тыкал, смотрю — жидковато, сесть можно. Не, — говорю, — дед, тут не получится, топко. А тот как не слышит, глянул, махнул рукой, типа херня, получится, и из кабины спрыгнул. Главное, борзый такой, как будто мы не за здорово живешь ему тут помогаем, а как будто он нас купил на корню. Ну, думаю, щас Вован тебе то же самое скажет, только время зря потратим, надо дальше проехать, место посуше поискать. Ну, закурил, сижу в машине, Вована на кране ждем.
Вован подъехал, крутится, где встать — а везде лезть страшно, трава высокая, сочная, даже в осоку уже переходит — ну, видно, короче, что везде вода близко. Вован парень резкий, он сразу деда послал другое место искать. А дед, прикинь, ни в какую! Странный какой-то дед попался, ржет тихонечко, башкой мотает — говорит, типа я здесь ловлю, мне плита, мол, в другом месте и не нужна. Ну, мы долго базарить не стали. Не нужна? Да и хер на тебя, ишь, привередливый какой. Скинули быстренько, Вован даже опоры не выкидывал, мол, вот тебе плита, и топи ее сам, раз такой умный, а мы в эту срань не полезем, сядешь на мосты — надрывайся потом, выдергивайся из няши этой. И уехали. Ну, и ехали мы эти три версты всю ночь.
Понял, нет? А вот так, ептыть. Всю ночь, ептыть, я думал, рехнусь уже. Я опять первым ехал, еду такой, про деда этого сраного забыл уже, думаю, как щас сядем, мясца там, водочки, потом местную какую возьму — мы там на всю деревню единственные нормальные мужики были, прикинь? Бабы стадами за нами бродили, бери, каку хотишь. Они страшные в основном, башкирки-то, но такие иногда попадаются, как в японской порнухе, азиаточки… Местные-то пацаны, считай, все спились, поголовно. Половина сидит, половина под забором валяется. Ну вот, еду, думаю, кого взять повалять после ужина. Потом раз, измена какая-то — че-то я долго уже об этом думаю, а деревни-то все не видать! Ну, я раз, огляделся — нет, места все те же, а то я подумал, что где-то свернул не туда. Да и не было свороток, пока на озеро это ехали. Раз, газку прибавил, еду, смотрю — да, вот лесок, вот сосна приметная, раздвоенная и растет как-бы отдельно, за ней должен быть правый поворот и деревня видна. Ну, и расслабился — а кто б не расслабился? Дорога правильная, местность знакомая — едь да едь. Ну, я опять и задумался о чем-то левом. Чую, опять лажа какая-то. Блядь, точно! Поворота нет! Оглядываюсь — вроде все то, а вроде и не то. Я встал, вылез, до сосны вернулся — и сосны этой сраной нет! Да вот так — нет! В смысле, не то, что место есть, а сосны нет, вообще место другое, которое проехал давно! По дороге иду назад, к машине, снова та палка на обочине, и пачка от LMа валяется рядом, я их запомнил, как-то в глаза бросились, когда я только-только с луговины возле озера на дорогу выскочил. Ну, думаю, пиздец. Крыша едет, дом стоит. Или я свернул все-же где-то, или… Не, все-таки, думаю, свернул и не заметил, потому как про другой вариант даже думать неохота. Слышу, Вован догоняет. А вечереет уже, прикинь, солнце село, и темнеет на глазах, лес же, в лесу быстро темно стает. Вован подъехал, встал, курим стоим на дороге. Так, перед друг другом хорохоримся, но вижу — у Вована тоже очко играет. Сели в мою, решили ехать и базарить постоянно, чтоб ни на минуту не задуматься. Поехали. Едем, базарим, вот сосна, вот щас должен быть поворот… Тут меня комар в висок кусает, я его как ебнул сгоряча, отвлекся, смотрю, Вован тоже — зажигалку уронил, поднял — а мы опять почти там, где стартанули! Ты понял?! Только стоим в обратную сторону, как будто развернулись и сами назад приехали. И я это, прикинь, откуда-то знаю, что Вовкиного крана там нет. Вот даже не чувствую, а знаю, будто сам его отогнал оттуда. Я ему говорю: Вован, а ты, когда вылез, кабину запер? И ключи с собой у тебя? Он такой: а чо, типа? Я ему: слышь, говорю, Вован, а вот мне че-то кажется, что нет там твоего крана. Он не поверил. У нас, говорит, во втором гараже, такие порядки, что без секреток технику не оставишь. И мои, говорит, секретки, ни за что ни один доктор наук не найдет. Хоть технических, хоть педагогических. Едь, говорит, потихоньку, а то еще въедем ему прямо в лоб. Проехали; крана, конечно, нету. Вован выскочил, где оставил, стал на карачках там че-то ползать, да так и не нашел ниче. Залез такой, торопится. Я его спрашиваю, че, типа, торопишься так? А он такой: знаешь, пока типа ползал, следы разворота искал, у меня все время чувство, будто кто из кустов мне спину-то рассма-а-атривает, рассма-а-атривает, да пристально так. Я такой типа — да херня это все, Вован, а сам тоже про себя чувствую, что у меня чуть не с самого начала такое чувство.
Я ему говорю, слышь, говорю, Вован. А ведь это дед этот блядский. Как-то это все блядство от него, а больше откуда? Это он, сука, надулся, что плиту его ебаную недоделали.
Вован такой спорит, типа для порядку, но видать — тоже сомневается. Типа, как этот сморчок нам дорогу застит? Я ему — а хуй знает, но застит ведь. Явно. Значит, знает как. Не, ну а че еще думать? Вот ты сам бы че подумал? Ну, вот и я тоже. Вован такой, поехали тогда, грит, дотопим плиту эту сраную, мож, отъебется. Поехали, там метров шестьсот-семсот всего ехать было. Приехали — нет, блядь, плиты этой! Понял?! Нет! Я точно место узнал, Вован тоже, там следы наши, все. То место. А плиты — нет. Пиздец какой-то. И это, главное, трава-то, ну, где плита лежала — целая. Как и не было никакой плиты, понял? И прикинь, ходим мы такие, а спину как сверлит че-то. Да так, что невмоготу. Ты не подумай, я не такое уж и сыкло, и ножа на себя видел, и ствола, и всякого-разного, но тут другое. Невозможно такой страх терпеть, веришь-нет. Мы в кабину влетели, как кто гонится за нами. Сидим, вроде в машине поспокойней. И че-то раз, такое зло взяло. Вовану ниче не говорю, тронулся, да как втопил! Похую подвеска, лечу, ралли-рейд, бля, Париж-Дакар, на шаланде, прикинь! Через где-то минут двадцать встаю. Снова эта ебаная сосна, та, с двойной верхушкой. Вовану говорю — все, на хуй. Ждем утра. А утром разберемся. И с краном, и с мухомором этим старым. Я ему, блядине, от стотридцатого кардан в жопу кувалдой забью. Или плиту сожрать заставлю, козла старого. Короче, раздухарился такой сижу, кулаком по баранке стучу. Тут и накрыло. Накрыло по полной программе. Как именно? Да хуй объяснишь. Ну, представь, что сидишь ты в КамАЗе. А тебе кажется, что КамАЗ твой на метр подпрыгивает, как мячик такой, понял? Начинаешь когда взглядом следить, вроде не прыгает, а только типа глаз расслабишь — ху-у-у-як! И так в животе холодно, как будто бугорок на скорости пролетаешь, и хватаешься за все, типа чтоб не с места не выбило, и все такое. И вот еще, такая подача: тебе кажется, что все как-бы отдельное такое, и при том живое и на тебя вот так вот… ну, как скалится, что ли, короче, я вот на ручку коробки смотрю, а она, ну, как, не знаю, вроде и не ручка, а что-то другое, и так смо-о-о-отрит, хотя ни глаз у нее нет, ниче. Я еще, дурак, в лобовика поглядел, и там все такое же… (долгая, секунд на 10–15, пауза; водила едет, глядя сквозь дорогу, но ямки объезжает, видимо — рефлекторно)
