Другую стену занимали стеллажи из толстых кедровых досок, аромат которых заполнял пещеру. На них в армейском порядке лежали припасы и снаряжение, которые доставили сюда с великим трудом и немалой ценой. Многое осталось от прежних наблюдателей, и Алессандро лишь добавил то, что прибыло вместе с ним, чтобы точно знать, чем располагает: тридцать отдельно упакованных порций хлеба, макароны, джем, сахар, порошковый суп, сухофрукты, шоколад, вяленая говядина, маленький мешок картошки и лука, две банки семги, два небольших панеттоне
[77]
, две литровые бутылки красного вина, пучок моркови, полтора килограмма сыра, два куска мыла, коробка зубного порошка, тампоны с йодом, бинты, аспирин, настойка опиума, шесть выстиранных шерстяных одеял, подушка, восемь рулонов туалетной бумаги, десять гранат, двадцать сигнальных ракет, «Маузер-98», пятьсот патронов в десяти коробках по пятьдесят в каждой, штык, медицинская аптечка со всем необходимым для первой помощи, альпийский топорик, два десятка болтов с крюком и кольцом, сто пятьдесят метров веревки, коробка с крюками и гвоздями, клещи, отвертка, восемь дополнительных сухих батарей для телефона, две огромные бутыли, в которые вода поступала из маленькой цистерны по шлангу с краном у стены, и восемь литров керосина для готовки и освещения вместе с запасными фитилями для ламп и несколькими коробками спичек.
Середину пещеры занимал огромный дубовый стол, который собрали уже здесь после того, как отдельные его части подняли на веревках. На нем расположились телефонный аппарат с четырьмя подключенными к нему аккумуляторами, подзорная труба, от которой к потолку тянулась цепь, секстант, необходимый для определения координат, оптический дальномер, журнал ежедневных наблюдений, шифровальная книга, коробка карандашей и перочинный нож, чтобы их точить, бинокль – и такого хорошего бинокля не было даже у короля, керосиновая лампа с начищенным отражателем. Тут же лежали и книги: Библия, «Скарамуш» Рафаэлло Сабатини, путеводитель Бедекера «По Швейцарии», изданный в 1909 году, с подзаголовками «Северная Италия, Савойя и Тироль», «Неистовый Роланд», французское издание «Пармской обители», «Справочник бойскаута» в двух частях, маленький томик Данте «Новая жизнь» и очень уж короткая английская порнографическая новелла (Алессандро прочитал ее еще до того, как распаковал вещи), в которой легко узнаваемый принц Уэльский отправился в Париж, чтобы провести время в теплом бассейне с шестью самыми прекрасными и развратными женщинами, исследовавшими все части его тела всеми частями своих, а то и забывая о нем и занимаясь исключительно друг другом. В конце прекрасные руки-ноги, упругие груди и раскрытые рты до такой степени облепили толстое пузо принца Уэльского и его торчащие причиндалы, что Алессандро невольно вспомнил о шпеньке для закрепления каната в бочке с кальмарами.
В наружной стене имелась большая «дверь», через которую он залез в пещеру, и по узкому прямоугольному окну с каждой стороны. Все три отверстия закрывались стальными ставнями с петлями наверху. Маленькое окошко открывалось по центру ставни, которая закрывала «дверь», а саму ставню, очень тяжелую, приходилось поднимать и опускать лебедкой. Стальной люк вел на крышу. Лестница отсутствовала, так что приходилось подтягиваться. От крыши, по существу узкому уступу, вырубленному в скале, вертикальная стена в сто метров уходила к самой вершине, напоминавшей иглу размером с коновязь. Уступ-крыша служила отхожим местом. На нее вылезали, отклячивали зад, ухватившись за два крюка, и лишнее летело вниз, почти на тысячу метров.
Алессандро зажег лампы. Лишь тонкая полоска оранжевого света осталась на западе, огни австрийских и итальянских окопов сверкали в темноте, которая опустилась на них часом раньше.
Он сложил пустые рюкзаки, отправил их на полки, расстелил постель (койка стояла у стены с надписями) и приготовил все необходимое на случай ночного нападения австрийцев, хотя полагал, что вероятность такой атаки гораздо меньше, чем днем. Тем не менее он закрыл ставни на засовы, почистил и зарядил «маузер», повесил «кольт» и штык на колышки рядом с койкой. Колышки, аккуратно вбитые в гранит, напомнили ему принца Уэльского, и он заснул, грезя прекрасными надушенными женщинами с розовой кожей и возбужденными, развратными взглядами. Но когда проснулся глубокой ночью, воспоминания об их прекрасных телах вызвали воспоминания об Ариан, и он чуть не завыл от отчаяния.
* * *
Возможно, потому, что изоляция – мать методичности, порядок, который поддерживал Алессандро на заоблачном наблюдательном пункте, мог бы дать сто очков вперед даже мостику флагмана Королевского флота. Когда звонил телефон, он уже сидел рядом, полностью подготовившись к передаче донесения. Доукладывал четко, по-военному, словно всю жизнь только этим и занимался. В первые два дня он дважды предупредил итальянские аванпосты о готовящихся воздушных атаках. Из-за сильного ветра и разреженности воздуха не слышал самолетов, но видел в подзорную трубу, как они огибают самые восточные пики Швейцарии. По одному он бы их не заметил, но эскадрилья из пяти, двигающихся синхронно, позволяла разглядеть их – с помощью подзорной трубы – на расстоянии в сотню километров. Его донесение оценили по достоинству, но и предупредили: если он может обнаружить австрийскую эскадрилью за сто километров в мире, скованном льдом, тогда, возможно, кто-то мог заметить и его. И он никогда не расслаблялся, часто поглядывая на люк, ведущий на крышу, и прислушиваясь к ударам по крюкам, которые забивали в скалу внизу. Крюки могли забивать медленно и бесшумно. И враги, подбирающиеся к нему, могли ночью подняться на чуть-чуть, а потом уйти до следующей ночи. Не следовало исключать и другой возможности: австрийцы могли подняться на вершину с другой стороны, никем не замеченные, а потом в полнейшей тишине спуститься к наблюдательному посту на веревках.
В пещере царил холод. При открытых стальных ставнях, а открытыми они оставались большую часть времени, вода замерзала. Ветер порой задувал так сильно, что от перепада давления у него закладывало уши. Случалось, что гипнотическое посвистывание ветра в щелях между ставнями и стеной резко прибавляло громкости и могло перекрыть гудок пассажирского экспресса. У него не получалось ни игнорировать звук, ни что-либо делать до прекращения этого дикого шума, от которого вещи вибрировали на столе, сползая к краю, и сваливались с крючков.
Во время грозы с громом и молниями, которая случилась через два дня после его прибытия, вибрации от ветра достигли такой силы, что сбросили на пол сразу все гранаты. Алессандро лицезрел этот кошмар сидя на веревочном стуле, завернувшись в одеяло и с кружкой горячей воды в руках. Внезапно раздался дикий визг, а в следующий миг гранаты уже прыгали по каменному полу. Бежать было некуда, открыть железную ставню и выкинуть гранаты он не успевал, так что оставалось только ждать взрыва, который размазал бы по стенам его плоть и кровь. В этот момент, глянув на кружку с горячей водой, он подумал, что это последнее, что он видит, и ощутил безмерное сожаление, потому что выглядела жестяная кружка грустнее грустного. Но гранаты не взорвались, и с того момента он хранил их на полу, положив рядком.
