Отлично! Все, что нужно для стрельбы, можно рассмотреть в РЛС, только попробуй, сидя в башне, отличи, с двух-трех километров – своих от чужих, если все основные участники жертвенного причастия расположены на полосе в триста метров шириной.
Насколько смогли разобрать мои по жизни контуженые уши, за грунтовкой все же сработали, как минимум, пара противотанковых мин. Скорее всего там пытались либо объехать затор, либо развернуться и нарвались. Можно считать, что свою роль минное поле исполнило на "пять с плюсом". Слава Тебе Господи, что еще одного трала под рукой не оказалось, или не сообразили танкисты в горячке боя. Сейчас, пригнувши экранированные лбы, выползла бы парочка красавцев да врезала вдоль промоин – сами не знали бы, куда деваться.
И связь – великое дело. Нет связи – нет ничего. Такая армада, настолько мощная и грозная техника, какое неисчислимое преимущество! И, что слепые котята – либо бестолково тычутся в дыму да на мины напарываются, либо, бросив своих товарищей на растерзание "федерастам", вообще тупо стоят – что наш "монумент" на въезде.
То – знак вам был, камрады, а вы – не поняли…
Мои пацаны добивают бронетранспортеры. Тоже – отработано заранее. Тут Василь Степанычу – земной поклон. Третьи номера гранатометных расчетов занимаются личной охотой – обвешавшись "Мухами", коротко выглядывая на мгновение, курсируют по своим секторам промоин вверх-вниз и, засекая "живые" машины, лупят на поражение вне зависимости – стреляет та или нет. Они же и отвлекают уцелевшую броню от основной нашей "артиллерии".
У этих – все чинно, серьезно и размеренно. Второй номер – подносит гранаты и вычисляет цель. Первый, изготовившись, подбирает момент переноса огня противника – подальше. Потом спокойно лупит наверняка. Тандемка "Вампира", при попадании в любую точку корпуса или башни, валит все наименования легкой бронетехники с одного раза – наповал и без шансов.
Вдобавок два "Утеса" группы Жихаря, один Никольского и пять "Кончаров" снайперского отделения Антоши – может не так эффективно, но зато очень быстро – дырявят крупным калибром противопульную броню БТР и БМП.
К концу второй пятиминутки боя выжившие экипажи, трезво оценив шансы, под прикрытием дымов – покидают машины. Пехота, спустившись с насыпи, пытается окапываться с нашей стороны – по правую руку от брусчатки. К Саламу полезли единицы. Чего-то, как психолог, я все же – стою. Там – гладкое поле. Тут – все в буграх и холмах, а впереди – заманчиво блестит змеиными кольцами объездная. Первый залп опять же – почти сорок плюх вылетело разом от Ильяса – хочешь, не хочешь, а призадумаешься.
Добровольцам – совсем туго. Два АГСа Жихаря и один Борюсика – не вырубаются ни на секунду. Причем, не сплошняком поливают шестьсот метров обочины, а прицельно бьют по любому движению. Три "подноса" товарища Петерса – методично, раз за разом, как костыли в шпалы, всаживают под тридцать мин в минуту – причем прицельно – именно туда, куда сичовикам меньше всего хотелось бы. Уже не тот первоначальный кошмар залповой работы всей батареи, но "мазепанцы" выкашиваются с очевидной последовательностью.
Тут еще третьи номера, израсходовав весь запас "восемнадцатых" и оставшись без работы, нашли себе новое занятие – шлепают с подствольников. Пристрелявшись, со ста пятидесяти, получается – плюс-минус метр, максимум. Считается, что наши ВОГи
[89]
, по осколочному действию на цель – превосходят автоматическую пушку БМП. Правда, сейчас зима, все в ватниках и толку от них… но, чтобы служба мёдом не казалась, пусть долбят.
Ни в начале, ни сейчас "мазепанцам" так и не удалось выполнить своей главной миссии – завязаться с нами и тем самым прикрыть свою технику. Постреливают, конечно, но ни о каком сосредоточенном огне, или подавлении огневых точек и речи не идет. Их броня тоже своей роли не отработала – не прикрыла пехоту. Теперь всем миром – тушите свет. Труба эсэсовцам – никакой надежды. Добьем всех – без вариантов.
Осознали. Пошли какие-то крики, сбивчивые, истеричные команды. Костя вопросительно глянул: "что – такое?".
– Последняя атака самураев, видать. "Пятого" – давай!
– Есть "Пятый"!
– Борёк! Сейчас сичовики в атаку рванут. Ты гранатометчиков посади на дно – пусть с подствольников навесными пробивают. Под пули не лезьте. Кончарам, "Утесу" и АГС – приготовиться! – увидев утвердительный кивок связиста, добавил: – "Второго!"
– Есть "Второй"!
– "Второй"! Быстро – перекинь АГС на мою сторону!
Внизу раздался нестройный рёв: "Сла-ва-а-а!!!" – около ста добровольцев, пригибаясь, ринулись от брусчатки к спасительному разрезу первой промоины. Многие, если не большинство, ранены – кто хромал, кто придерживал руку, большая часть "мазепанцев" не бежала, а шла. С пяток пулеметов ударило с импровизированных окопов и рытвин, в которых они до этого отсиживались – оставшиеся прикрывают последнюю атаку братьев по оружию. Нет, что не говори – сильно. Мужики – не отнять…
Мои пацаны, словно не слыша команды, высунулись и, как скаженные, дружно рубанули со всех стволов. На дороге ожили две бронемашины. Наши – присели. Сичовики, почувствовав поддержку, вновь завопили про "Славу Украине" и прибавили хода. Юра не успевал с автоматическим гранатометом. Два АГСа не могли в один заход накрыть во фронт редкую, растянутую на полкилометра, цепь.
Внезапно для наступающих, под ногами стали вырастать красные паровые шары. Такое впечатление, как будто кто-то, сидящий в земле, прыскал оттуда, снизу-вверх, из мощного краскопульта. Почти неслышно, на фоне общего грохота, прозвучали первые хлопки "бабочек". Если внимательно смотреть в оптику, то заметен небольшой фиолетовый комок подрыва. Пол стопы мгновенно превращалось в тот самый красный пар. Народ стал валиться с ног. Когда сообразили – было поздно.
Некоторые зашли вглубь минного поля до пяти-семи метров. Пока разворачивались, начали выползать – остались единицы. Хромавшие сзади – притормозили. Последних выкосили прицельным пулеметным и автоматным огнем да объединившейся, наконец, тройкой АГСов. Все закончилось очень быстро.
Под сотню трупов растянулось на пол пути к первой промоине. Возродившиеся было пулеметные точки – потонули в темных всполохах минометных разрывов. На брусчатке, вместо имитационных шашек, еще две брони заполыхали взаправдашними факелами.
Из одной AMVшки пытался вылезти оператор-наводчик. Полз из башни, полз, но последнего пути так и не осилил. Словно в документальном фильме, подпираемый яростно разгорающимся костром и повиснув на полкорпуса вниз остался догорать в люке.
Рук никто так и не поднял. Ни один. Мы – в плен, понятно, не брали бы, не в том дело… Сам – факт.
Неполные двадцать минут и бою – конец? Поверить не могу!
Пора дергать Степаныча и Колодия. Гул взрывов в направлении Сухой балки я слышал совсем недавно, но что делает оставшаяся за спиной неслабая группа головного дозора – понятия не имею. В любом случае, отсюда надо валить! И чем быстрее – тем лучше.
