— Извини, милый. Посмотри-ка лучше, что я нашла!
— И не пытайся снова уклониться от разговора. Просто подержи его в теплом кулачке, пока будешь отвечать на мой вопрос. Ты говорила о своем тысячелетнем ученичестве.
— И что же?
— Но ты же сказала, что умерла в 1918 году. Архангельская труба прозвучала в 1994-м — это я знаю. Был там. Это случилось всего лишь спустя семьдесят шесть лет после твоей смерти. Мне кажется, что труба прозвучала всего несколько дней назад, ну может, месяц, не больше. Однако я уже столкнулся кое с чем, случившимся, видимо, семь лет спустя после Судного дня. Но все же не девятьсот или почти тысяча! Я не дух, я живой во плоти. И я не Мафусаил. (Черт возьми, неужели мы с Маргретой расстались тысячу лет назад? Это же несправедливо!)
— Ох! Алек, в вечности «тысяча лет» — не какое-то конкретно определенное время. Просто эти слова означают «долго». В данном случае достаточно долго, чтобы сказать, обладаю ли я талантом и способностью к данной профессии. Так много времени потребовалось потому, что, хотя я и закоренела во грехе, и осталась такой, и почти каждый клиент возбуждает меня так, что я могу потолок пробить, в чем у тебя была возможность убедиться, но сюда я прибыла, ничего не зная о сексе. Абсолютно ничего. Однако я училась, и в конце концов сама Мария Магдалина поставила мне высшие оценки и рекомендовала меня на постоянную работу.
— Неужели она здесь?
— О, она здесь приглашенный профессор. Постоянное место ее работы на небесах.
— И чему же она там учит?
— Понятия не имею, но наверняка не тому, чему тут. Во всяком случае, я так думаю. Хм-м… Алек, она принадлежит к числу извечных великих. Она живет по своим правилам. Однако на сей раз тему меняешь ты. Я пыталась сказать тебе, что не знаю, сколько времени продолжалось мое ученье, поскольку время здесь течет так, как ты сам того хочешь. К примеру, сколько времени мы с тобой нежимся в постели?
— Хм… довольно долго. Но меньше, чем мне бы хотелось. Думаю, сейчас что-то около полуночи.
— Сейчас и есть полночь, если тебе так угодно. Хочешь, чтоб я теперь побыла сверху?
На следующее утро, когда бы оно там ни было, Пат и я позавтракали на балконе, выходившем прямо на озеро. Она надела любимый костюм Марги — облегающие и коротенькие шорты и «недоуздок», из которого чуть ли не переливалось богатство ее бюста. Не знаю, где и когда она достала эту одежду. А мои рубашка и брюки были выглажены и починены за ночь, нижнее белье и носки — выстираны; в аду, по-видимому, повсюду действуют маленькие бесенята. Кроме того, во второй половине ночи через нашу спальню можно было прогнать целое стадо гусей, и я бы не проснулся.
Я поглядывал на Пат через столик, наслаждаясь ее живой, почти скаутской прелестью, рассматривал щепотку веснушек, щедро рассыпанных вокруг носа, и думал, как странно, что раньше я путал секс с грехом. Конечно, секс может повлечь за собой грех, но ведь любой человеческий поступок может сопровождаться жестокостью и несправедливостью. Сам же по себе секс не имеет даже привкуса греха. Я прибыл сюда усталым, растерянным и несчастным — и Пат сначала сделала меня счастливым, затем заставила отдохнуть, и я сохранил ощущение счастья в это дивное утро.
Я нисколько не меньше жажду найти тебя, моя любимая Марга, но теперь я в гораздо более хорошей форме для продолжения поисков, чем был еще совсем недавно.
А сможет ли Маргрета взглянуть на это с такой же точки зрения?
Что ж, мне кажется, она никогда меня не ревновала.
А что бы я почувствовал, если бы она взяла отпуск — сексуальный отпуск вроде того, каким я только что насладился? Хороший вопрос. Подумай-ка над ним, малыш, потому что соус для гусыни можно использовать и по-другому!
[106]
Я поглядел на озеро и увидел, как поднимается над ним дымок, как отсветы пламени окрашивают дым в алый цвет… а направо и налево тянутся очаровательные ландшафты начала лета, а вдали виднеются горы с покрытыми снегом вершинами.
— Пат…
— Да, дорогой?
— До берега озера не более фарлонга. Однако я не чувствую даже запаха серы.
— А ты погляди, как бриз колышет вон те стяги! Со всех сторон бездны ветер дует с берега к центру. Над бездной он поднимается вверх, что, кстати, замедляет скорость падения душ, прибывающих сюда по баллистической, а затем, уже в другом полушарии, воздух стекает в совершенно симметрично расположенную холодную бездну, где H2S вступает в реакцию с кислородом, образуя воду и серу. Сера выпадает в осадок, вода же в виде пара возвращается в атмосферу. Эти две бездны и формируют механизм циркуляции, управляющий погодными условиями и в известной степени аналогичный процессам циркуляции атмосферы, действующим на Земле. Только здесь климатические переходы гораздо мягче.
— В физических науках я не особенно разбираюсь… но все это не очень-то похоже на те законы природы, о которых мне рассказывали в школе.
— Конечно, нет. Тут, как ты понимаешь, совсем другой босс. Он управляет планетой так, как ему заблагорассудится.
То, что я хотел сказать в ответ, утонуло в мягком звоне гонга, прозвучавшем во внутренних покоях номера.
— Можно я открою дверь, сэр?
— Конечно, но как ты смеешь называть меня «сэр»? Надо думать, это местная обслуга. А?
— Нет, дорогой Алек, обслуга приходит только тогда, когда видит, что мы уже кончили. — Она встала и через минуту вернулась с конвертом. — Это тебе, милый. Письмо доставлено имперским курьером.
— Мне?
Я осторожно взял конверт и открыл его. Вверху стоял герб — традиционное изображение дьявола красного цвета, с рогами, копытами, хвостом, вилами, окруженного языками пламени. Ниже шел текст:
Святому Александру Хергенсхаймеру «Сан-Суси Шератон»
Столица Привет!
В ответ на Ваше прошение об аудиенции у Его Адского Величества Сатаны Мекратрига, Владыки Ада и Его Внешних Колоний, Первого Повелителя Рухнувшего Трона, Князя Лжи имею честь сообщить Вам, что Его Величество просит Вас подкрепить Вашу просьбу предоставлением данному офису подробного и предельно правдивого манускрипта о Вашей жизни. Когда таковой будет завершен, воспоследует и решение касательно Вашей просьбы.
Я могу добавить к извещению Его Величества: любая попытка что-то пропустить, скользнуть по поверхности или приукрасить нечто с целью польстить Его Величеству не доставит ему никакого удовольствия.
Имею честь оставаться Искренне Его (подпись) Вельзевул Секретарь Его Величества.
Я прочел Пат письмо вслух. Она заморгала и присвистнула.
— Ну, дорогой, тебе лучше сразу же браться за дело.
— Я… — Бумага вспыхнула, и я уронил пепел в грязную тарелку. — Это что, у вас всегда так?
