И так продолжалось до последнего круга, когда Генри действительно поднажал и пришел к финишу гораздо раньше Санборна, и, хотя сначала у него не было намерения запирать изнутри дверь в раздевалку, чтобы Санборн не смог туда попасть, он все же ее запер, так что Санборну пришлось обходить здание, чтобы войти в главный вход, да еще получать от Шерингема нагоняй за то, что лезет в школу без пропуска и без рубашки.
Генри оделся раньше, чем Санборн успел его поймать, рассчитывая, что обсуждение угроз, связанных с использованием ядерной энергии, поможет ему остыть и отказаться от желания прикончить своего лучшего друга.
Дома, под вечер, Генри с Чернухой зашли в комнату Франклина. Чернуха никогда раньше в ней не была и сразу принялась все обнюхивать. Генри открыл стенной шкаф и достал рюкзак Франклина. Потом взял компас Франклина, его газовую плитку и моток веревки. В переднем кармане рюкзака он нашел карты Катадина с туристическими маршрутами и развернул одну, чтобы взглянуть на Лезвие Ножа – оказалось, что оно и правда выглядит страшновато. Интересно, подумал он, придется ли ему привязать Чернуху к себе, чтобы одолеть этот хребет? Потом он достал маленькую пилу, и стальной топорик, и жестяную коробку для спичек, и даже парочку сигнальных ракет, которые Франклин долго хранил у себя – просто так, на всякий случай, хотя если бы мать узнала, что он держит их в доме, ему было бы несдобровать. Все это Генри отнес к себе в комнату и уложил в свой собственный новый рюкзак, а его аккуратно засунул под кровать.
Он будет ждать удобного момента. И Санборну больше ничего не скажет.
После ужина он снова отправился в бухту. Историческое общество Блайтбери откопало весь остов корабля до последней доски и укрепило его деревянными и металлическими подпорками и тросами. Они нашли еще три сабли (которые тоже забрали), довольно много пушечных ядер, осколки стеклянных бутылей и очередную порцию бочарных обручей, по большей части потерявших форму. Кроме того, были найдены (и тоже увезены) четыре мушкета и столько глиняных осколков, что и за всю жизнь не склеить, – однако Историческое общество Блайтбери твердо решило хотя бы попробовать.
Чернуха внимательно изучила все новые запахи, оставленные недавними гостями. Генри отыскал взглядом пятно своей крови на шпангоуте – оно еще не смылось, и его было хорошо видно в косых лучах удлинившегося дня.
И тут он почувствовал запах дыма.
Его принесло с запада. Он был едва заметным, но чайки сразу принялись носиться над водой и кричать, а Чернуха подняла морду и стала принюхиваться. Потом Генри увидел вдалеке столбик дыма, а когда небо потемнело, облака снизу окрасились слабым заревом. Ему даже почудилось, что он слышит вой сирен.
Позже, вернувшись домой, Генри включил телевизор, чтобы посмотреть местные новости. В самом начале выпуска диктор сообщил, что одним историческим памятником в их краях стало меньше: сегодня сгорел дотла старый деревянный пансион.
Его первый этаж занимала фирма «Мертонские строительные работы» – только она и понесла ущерб. Фирма принадлежит мистеру Чуану из Мертона, тому самому, чей сын недавно сбил человека в Блайтбери и теперь находится под судом. Из людей при пожаре никто не пострадал. Полиция не исключает возможности поджога.
Слушая эти известия, Чернуха, которая свернулась калачиком перед телевизором, даже ухом не повела. Но у Генри в ладони застучала кровь.
8.
На следующее утро гипотеза о поджоге подтвердилась.
Генри узнал об этом раньше всех остальных жителей Блайтбери-на-море от двух мертонских полицейских, пришедших к Смитам в семь часов утра, чтобы задать им несколько вопросов. Рослые и плечистые, мертонцы заполнили собой всю кухню.
Чернуха опустила уши и подставила им голову, которую немедленно почесал тот полицейский, что был побольше. Такое поведение показалось Генри предательским.
Возможно, та же мысль мелькнула и у его матери. Она даже не предложила гостям кофе, который побулькивал в кофеварке.
Они сели за кухонный стол. Тот полицейский, что был поменьше, смахнул с него крошки, оставшиеся после завтрака.
– Славно пахнет ваш кофеек, мэм, – сказал он.
Наступило молчание, которое длилось примерно с минуту. Затем тот, что побольше, тихонько кашлянул. Открыл блокнот и повернулся к Генри.
– Ты вчера вернулся домой сразу после уроков? – спросил он.
– После тренировки по гребле.
– И когда же это?
– Около половины пятого, – сказала мать Генри.
– А вы, мэм, были дома, когда он пришел?
– Я привезла его домой.
Полицейский снова повернулся к Генри.
– А учишься ты… – он сверился со своими записями, – в средней школе имени Джона Уитьера.
– Да, – подтвердил Генри. Он похлопал себя по колену, чтобы Чернуха подошла к нему, и та послушалась. Хорошая собака.
– Здесь, в Блайтбери?
– Да.
– Заведение не для простых ребят, – сказал тот, что поменьше.
Мать Генри помрачнела.
– Ты знаком с кем-нибудь из семьи Чуанов, Генри?
– Лично – нет.
– Наверно, ты очень разозлился на эту семью.
Генри промолчал.
– Может, ты так разозлился, что решил сжечь их контору?
– Не жег я никакой конторы, – сказал Генри.
– Генри ведь уже объяснил вам, где он был вчера во второй половине дня, – вмешалась мать.
Тот, что побольше, в упор посмотрел на Генри.
– А знаешь ты кого-нибудь, кто мог бы сжечь фирму Чуанов, потому что очень на них разозлился?
– Любой, кто живет в Блайтбери-на-море.
– А конкретнее?
– Не знаю.
– Может, есть предположения?
– Нет.
– Так-так, – сказал тот, что побольше. И почесал себе затылок – примерно как Чернуха. – Генри, это серьезное дело. По-настоящему серьезное. Если бы в этом здании кто-нибудь был, он бы погиб – и кто знает, не придет ли в голову тому, кто это сделал, снова повторить то же самое. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз: знаешь ли ты кого-нибудь, кто мог поджечь фирму Чуанов?
– Нет, – ответил Генри.
– Слышал ли ты, чтобы кто-нибудь угрожал…
– Сколько раз Генри должен отвечать на один и тот же вопрос? – не выдержала мать.
– Я надеюсь услышать что-нибудь полезное, мэм. Такое, что могло бы даже спасти чью-то жизнь, – объяснил полицейский побольше. Он говорил нарочито вежливым тоном.
Мать Генри встала, и Чернуха тут же спряталась под стол.
– Разговор окончен, – сказала мать. – Генри надо собираться в школу.
Ни один из гостей не шевельнулся. Было слышно, как стучат по каменному полу когти Чернухи: она не могла улечься просто так, а потому кружила и кружила, утаптывая что-то невидимое.
