— Пожалуйста, доверьтесь мне, — воззвала к нему Луиза. — Что происходит за стенами дворца? Счастлив ли французский народ?
У нее появилось ощущение, что из урока истории она уже знает ответ на этот вопрос.
— Счастлив? — спросил он в замешательстве, как будто такого понятия, как «счастье», в ту пору еще не существовало.
— Они… довольны? — снова спросила Луиза. — Пожалуйста, скажите мне правду.
Пьер молчал, не зная, что ответить.
— Они страдают. Им не хватает еды. Люди голодают, — тихо, но сильно волнуясь, ответил он. — Часто бывают бунты из-за цен на зерно. Только, пожалуйста, никому об этом не говорите. Иначе я лишусь работы, а мне нужны деньги, чтобы содержать семью.
Вот это да: парень всего на несколько лет старше Луизы, а уже содержит семью, а не наоборот. Она вдруг затосковала по родителям и почувствовала себя немного виноватой за то, что в последние несколько дней вела себя дома как избалованный ребенок.
— Мне жаль. Как бы я хотела помочь! — искренне воскликнула она. — И может быть, сумею. Мария Антуанетта должна знать о том, что творится за пределами Версаля. Она здесь оторвана от жизни. Возможно, если бы она знала, то убедила бы короля помочь…
Луиза нечаянно прикоснулась к руке Пьера. Она ощутила, как ее тело пронзил короткий электрический разряд, и быстро отдернула руку. Пьер слегка вздрогнул.
Прежде чем она успела прочувствовать и оценить напряженность этого острого мгновения, Пьер поспешно выхватил у нее из рук газету, подхватил шляпу и метнулся в только что подстриженные кусты, даже не оглянувшись и не попрощавшись. Очевидно, он тоже был потрясен, но явно не в лучшем смысле этого слова.
Глава 21
Погруженная в свои мысли Луиза возвращалась в Версаль по освещенной луной дорожке. Дворец уже был залит светом и гудел, как растревоженный улей. Может быть, она сумеет использовать влияние Габриэллы на Марию Антуанетту, чтобы помочь французскому народу, и тогда, возможно, удастся избежать кровавой революции. Но как?
С террасы слышался гомон гостей, смех, звуки клавесина. Вздохнув, насколько ей позволял корсет, Луиза тихонько помолилась о том, чтобы справиться с этой задачей. К тому времени ощущение сходства с Габриэллой уже начинало ей изменять.
За все ее двенадцать лет Луизе не доводилось присутствовать на более безнравственном и разнузданном празднестве. В сравнении с ним даже атмосфера в ресторане первого класса на «Титанике» казалась чопорной.
Ее мама наверняка этого не одобрила бы, подумала она и вежливо отказалась от шампанского, поданного ей в хрустальном бокале, как только она вошла в высокую застекленную арочную дверь.
Крупье в униформах за карточными столами сдавали карты; играли в рулетку, в покер и в кости. Триумфальные возгласы победителей почти заглушал расположившийся в дальнем углу зала оркестр. Официант лил пенистое шампанское сверху в пирамиду из хрустальных бокалов, стоящую в центре длинного обеденного стола. Стол ломился от сладостей — конфет, пирожных, печенья с глазурью всех цветов радуги, которое гости жадно хватали руками. Крошки сыпались на дорогую обивку и на драгоценные цветные ковры, где их растаптывали башмаки с бриллиантовыми пряжками. Господи, да ее мать умерла бы при виде этих разодетых взрослых, которые вели себя как подростки без присмотра!
Луиза сразу заметила Марию Антуанетту, она выглядела потрясающе и вся светилась в новом платье цвета слоновой кости с золотой отделкой (любопытно, сколько раз в день она меняет туалеты? Луиза насчитала три!). Дофина флиртовала и хихикала, как ученица средней школы на вечеринке. Но держалась она как истинная хозяйка дома, когда плавно, будто на коньках, передвигалась по комнате, а ее идеальная осанка и горделиво посаженная голова не оставляли сомнений в том, что это ее праздник Благодаря ее приятным, естественным манерам все чувствовали себя желанными гостями, когда она обходила их, изредка останавливаясь, чтобы попробовать пару десертов. Она, несомненно, была сейчас в своей стихии — неотразимая дочь своего времени.
Супруг же ее, судя по всему, был гораздо менее значимой фигурой. Вместо того чтобы танцевать и играть в азартные игры, Людовик XVI сидел за столом в окружении хмурых людей и похвалялся какой-то стальной штуковиной, похожей на замок с ключом, которую он взволнованно крутил в руках.
— Он одержим этими замками. — Луиза вздрогнула, так как не заметила подошедшую к ней Аделаиду. — Дофина находит все это довольно скучным, и я ее в том не виню. А вы?
Луиза отрицательно покачала головой — вся эта сцена показалась ей полнейшим бредом.
— Не присесть ли нам? Туфли ужасно жмут, — вздохнула Аделаида, останавливаясь рядом со стулом, обитым красным бархатом, и они сели за стол.
— Кто та дама? — спросила Луиза, незаметно указав на женщину с черными, как вороново крыло, волосами и особенно глубоким вырезом алого платья, почти сплошь усыпанного бриллиантами и рубинами.
Дама сидела в вызывающей позе на ручке кресла с высокой спинкой, а на плече ее притулился настоящий сине-зеленый попугай. Царственно разодетый пожилой мужчина, сидящий в этом кресле, взял две кости, и, прежде чем он бросил их на зеленую фетровую поверхность стола, она послала им воздушный поцелуй. Все зааплодировали, когда кости упали в выигрышной позиции.
— Ха, — фыркнула Аделаида. — Разумеется, мадам Дюбарри.
— Дю… что? — спросила, сконфузившись, Луиза.
Потом она вспомнила, что ей следовало держаться с достоинством.
— Дюбарри. Любовница короля Людовика Пятнадцатого, — подняв брови, закончила Аделаида. — Вы не знали? Лично я считаю эту связь крайне непристойной.
— Неужели? — снова спросила Луиза, пытаясь понять, что это значит Как бы его возлюбленная, но не всерьез? — Я хочу сказать, да, конечно знаю. Просто с этой птицей на плече она выглядит как-то иначе, или еще почему-то…
Мадам Дюбарри что-то шептала на ухо королю и щекотала его щеку длинным черным страусовым пером. Сидящие за столом либо делали вид, что ничего не происходит, либо, как и Луиза с Аделаидой, откровенно сплетничали. Все это было более чем странно. Луиза была уверена, что мадам Дюбарри бросила на них недобрый взгляд, по-видимому поняв, как они на нее глазеют. Упс!
До того как попасть в Версаль, Луиза воображала, что придворная знать вела себя чинно и вежливо. И была потрясена, обнаружив, что ее ежевечерние обеды в родительском доме проходят строже, чем парадный прием в этом дворце. Скатерть была залита красным вином. Везде валялись покерные фишки и игральные карты, а пушистые кошки доедали с тарелок остатки яств. Луиза подняла руку и увидела прилипшие к рукаву жирные крошки. Может, именно отсюда пошло правило не класть локти на стол, подумала она, стряхивая маслянистый комочек, оставивший влажное пятно на изумрудном атласном рукаве. Фу! Аделаида заметила брезгливое выражение лица Луизы и рассмеялась.
