— Мам, ты не знаешь, где у нас Спринг-стрит? — спросила Луиза, вбегая в кухню.
— Что, дорогая?
Миссис Ламберт, уставившись в пространство, сидела за огромным кухонным столом светлого дуба, заваленном бумагами. Изящная бело-голубая фарфоровая чашка зависла у нее в руке, как будто мать забыла, что пьет свой «Эрл Грей».
— Где Спринг-стрит? — повторила Луиза.
В последние дни ее мать была рассеянна больше обычного, что само по себе говорило о многом.
— Странно, я заметила ее только нынче утром, когда ходила по поручениям, — ответила миссис Ламберт, возвращаясь на землю и осторожно ставя чашку на блюдце. — Думаю, это новая улица, на самом деле скорее переулок у черного входа в почтовое отделение. Почему ты спрашиваешь?
— Там сегодня очередная распродажа винтажа. Я подумала, что, может быть, куплю что-нибудь для дня рождения Брук Она хочет устроить костюмированный вечер.
— Прекрасно, — рассеянно ответила мама.
Прекрасно? Да слушает ли она вообще? Впервые в жизни мать не воспротивилась ее желанию купить старое платье. Луизе казалось, что в последний год она только и делала, что отстаивала перед матерью свои приобретения. Видимо, по-настоящему понять пристрастие дочери к секонд-хендовским магазинам ее мать была неспособна по причине образцового английского воспитания. А если учесть, что на последней распродаже Луиза потеряла сознание, то мать боялась, как бы очередной визит туда не повлек за собой еще более тяжелых последствий.
Так почему же она теперь не огорчилась из-за этого старья, которое может оказаться чем-нибудь заражено и вся семья умрет от скарлатины, или бубонной чумы, или еще какой-нибудь канувшей в прошлое болезни, как она всегда говорила? Что-то с ней и впрямь было неладно. Как бы Луизе хотелось, чтобы мать вышла из этого состояния и начала вести себя по-прежнему. От ее равнодушия Луизе стало не по себе.
— Насколько я понимаю, новые наряды для поездки в Париж мне не понадобятся, верно? — спросила она с тоской в голосе, надеясь во что бы то ни стало убедить рассеянную мать привести мысли в порядок.
Миссис Ламберт вдруг наконец ее увидела.
— Тебе известно, как мы относимся к этому. Очень жаль, но ответ все тот же: нет, — твердо сказала она и нервно затеребила на груди нить вечно модного жемчуга.
Интересно, подумала Луиза, неужели матери в ее фантастическом детстве, прошедшем в окружении служанок, ничего не говорили, когда она была в Луизином возрасте? О том, как он важен, — наверняка ничего. Эта поездка была для Луизы решающей в плане социального развития. Ей необходимо было, чтобы родители это поняли.
— Это нечестно! — крикнула она.
— Луиза Энн Ламберт! — (О, когда мать называла ее полным именем, это не предвещало ничего хорошего.) — Прости, но дела сложились таким образом, что нам придется ограничить себя в расходах, и путешествие в Европу сейчас нам не по карману. У многих теперь гораздо более серьезные проблемы. От этого не умирают, так что веди себя немного разумней. Нам всем нелегко.
— Ты не понимаешь, как это для меня важно! — выложила Луиза единственный пришедший в голову аргумент.
— Поездку придется отложить, и не веди себя как испорченный, невоспитанный ребенок!
У Луизы отвисла челюсть. Ничего себе!
— Дорогая, я не хочу тебя обидеть. Мне сейчас тоже ужасно тяжело. Прости, детка. Хочешь, пойдем приготовим попкорн и посмотрим «Римские каникулы» с Одри Хепберн, как раньше. Каникулы так каникулы.
— У меня домашнее задание, — сердито сказала Луиза, хотя была суббота и этот черно-белый фильм всегда был у нее одним из самых любимых.
— Пожалуйста, Луиза, осторожней на дороге! И не забудь мобильник, — сказала ей в спину мать.
Луиза вихрем вылетела из кухни, более, чем когда-либо, полная решимости разыскать Марлу с Глендой и сбежать отсюда в фантастический мир… на этот раз, может быть, навсегда.
Глава 9
Луиза вскочила на свой розовый трехскоростной велосипед и уже с дороги оглянулась на дом, в котором выросла. Большой, в тюдоровском стиле, с ухоженной лужайкой, он выглядел великолепно на фоне холма. Глядя со стороны, никто бы не догадался о смятении и тревоге, с недавних пор поселившихся в его каменных стенах. Единственным намеком на то, что с ним что-то слегка неладно, было несколько тонких сломанных досок, болтавшихся на гвоздях на остроконечной крыше.
Луиза помахала пожилой соседке, миссис Уид, обрезавшей розы, что она делала каждую субботу после обеда, и покатила по окаймленным деревьями знакомым улицам в центр, к почтовому отделению. Проезжая по родному городу с развевающимися на ветру привязанными к рулю ленточками, она ощутила какое-то неприятное чувство, смесь тоски и беспокойства.
О чем бы она ни вспоминала, все так или иначе было связано с этими улицами, домами, людьми и вызывало ощущение комфорта и в то же время — клаустрофобии.
Оказалось, что Спринг-стрит отличалась от других улиц не только указателем, написанным от руки черными буквами на деревянном столбе, которого Луиза раньше никогда не видела, но и тем, что от него начиналась мощенная булыжником дорожка. В ее городе почти все дороги были асфальтовые и с тротуарами. А эта будто бы шла сразу в глубь веков. Луиза подтянула рукава темно-синей кофты и решительно покатила дальше по неровной, тряской дороге.
Высокие толстые дубы заслоняли улицу от яркого послеполуденного солнца, и чем дальше она ехала, тем темнее и уже становилась дорога. Луиза гордилась хорошим знанием города, и ее удивило, что такая своеобразная улочка, всего в пятнадцати минутах езды от ее дома, ускользнула от ее внимания. Может быть, ее город вовсе не так мал, как она думала?
Она остановилась напротив первого почтового ящика под номером 37 (что противоречило всякой логике), написанным плохой зеленой краской, и перепроверила приглашение. Все верно.
Луиза свернула в неровный, в ухабах, проезд и увидела маленький каменный домик Ей показалось, что для вновь открывшегося магазина это очень странное место. Но она напомнила себе, что имеет дело с двумя весьма необычными особами.
Неожиданно, перед самым порогом, заднее колесо велосипеда застряло между двумя камнями, и Луиза свалилась на бок на заросшую лужайку, а сверху на нее рухнул велосипед. Упс! Вот тебе и гламурный подъезд.
Она выбралась из-под розовой металлической рамы, отряхнула грязь с поцарапанного колена и посмотрела по сторонам — не видел ли ее кто-нибудь в этот неловкий момент. Но она была в переулке одна. Стараясь не обращать внимания на пульсацию в левом виске, Луиза осторожно поднялась по не совсем крепким ступеням к сводчатой двери красного дерева. Подняв тяжелое латунное кольцо, она на секунду почувствовала сильное волнение и внезапный страх перед неизвестностью, от которого сердце запрыгало в груди. Она еще раз заглянула в бирюзовое приглашение, чтобы убедиться в том, что попала в нужное место. Луиза решила пойти на эту распродажу одна, чтобы доказать себе, что она в некотором роде независима, но теперь ей ужасно захотелось, чтобы рядом, как и в прошлый раз, была ее лучшая подруга. И зачем только она опять это делает? Ведь этот эксперимент едва не погубил ее в прошлый раз! Но не успела она повернуться и укатить обратно, как звякнул колокольчик и тяжелая дверь распахнулась перед ней. Луиза машинально шагнула в темноту.
