– Джеймс уже встречался с девушками до меня, и немало, – начала я. – Когда мы объявили себя парой, они сплетничали, что это из-за смерти моего брата. Несли такую же фигню, как вы. Они не знали, что мы встречаемся уже некоторое время, а мне было неловко их поправлять, раз от Брэйди я это утаила. Со смерти брата прошло всего несколько недель, когда родители усадили меня и завели разговор. Оказывается, они за меня волновались, но я держусь молодцом, лучше, чем они сами. Однако их беспокоят наши с Джеймсом отношения: два человека, пережившие трагедию, не должны оставаться вместе, это повышает риск суицида. Я парировала, что тогда им самим надо разойтись. Мать дала мне пощечину. До сих пор помню, как жгло щеку. Да, я сказала ужасные слова, но не извинилась. И уже не извинюсь, потому что все забуду… Я выбежала из дому, села в машину и поехала прямо к Джеймсу домой. Был уже одиннадцатый час, и дверь открыл его отец, явно рассерженный.
Я до сих пор помню лицо мистера Мерфи, такое замкнутое. «Прости, Слоун, – сказал он, – в гости так поздно нельзя».
Он очень похож на Джеймса, только больше и тяжелее. И отстраненнее.
Он дал волю гневу: «Слушай, я говорил с Джеймсом… Я этого не одобряю, вашей дружбы. Ты хорошая девочка, Слоун, – мистер Мерфи взял меня за плечо. – Я любил твоего брата, но так вы не сможете оправиться – вы же постоянно напоминаете друг другу о трагедии! Поезжай домой, родители волнуются».
– Ну, ясно, они позвонили, – сказала я доктору Уоррен, – и предупредили, что я поехала к Джеймсу. – Я замолчала, вспоминая о том, как мы с Джеймсом поняли, что всегда будем вместе.
«Я люблю вашего сына, – сказала я мистеру Мерфи, сходя с крыльца. – Не из-за Брэйди, а просто люблю».
Не глядя на меня, он закрыл дверь, оставив одну. Я постояла, не зная, что делать, и пошла обратно к машине, когда сзади послышался тихий свист. Меня догонял Джеймс с рюкзаком на плече. Лицо его было бесстрастным.
«Пошли». Он повел меня к машине. Я села за руль. Судя по всему, Джеймс недавно плакал. «Джеймс, – начала я, – они сказали, что…» «Слоун, – перебил он, устремив на меня пристальный взгляд. – Они не заставят меня держаться от тебя в стороне». «И что будем делать?» – спросила я. Он кивнул вперед: «Поехали».
Доктор Уоррен двинулась за своим столом. Я посмотрела на нее. Она кивнула, приглашая меня вспоминать дальше.
– Мы сбежали, – сказала я. – Поехали в кэмпинг с юртами – такие круглые домики. Джеймс снял один до конца недели. Вопросов не возникло – он платил наличными и выглядел старше своих лет. И мы впервые словно оказались в маленьком собственном доме. С нашей собственной, отдельной жизнью.
Я снова улеглась на спинку кресла. По телу распространялось тепло. Я вспоминала, как мы с Джеймсом переставляли кровать и стол, обживаясь. Мы готовы были остаться там навсегда. Нашлась колода карт, и Джеймс подначил меня сыграть в покер на раздевание, правда, сам и проиграл.
– Ты нарочно проигрываешь? – смеясь, спрашивала я.
– Слоун, если на кону твоя нагота, я из кожи вон вылезу, чтобы выиграть. – Он посмотрел на мою футболку и джинсы. – Могла бы хоть носок снять, чтобы меня порадовать.
Я медленно стянула носок и бросила через комнату. Лицо Джеймса изменилось, шутливость пропала.
– Слоун, – прошептал он, кладя карты. – Я люблю тебя. Мне с тобой хорошо. – Он пододвинулся по полу, где лежали карты, почти вплотную ко мне и замер, пристально глядя мне в глаза. – Мне нравится, как ты смеешься, плачешь. Обожаю твою улыбку, – он коснулся моей щеки, и я невольно улыбнулась. – Хочу заставлять тебя стонать.
Затрепетав, я обняла его за шею.
– Малышка, – продолжал он. – Я проживу с тобой всю жизнь – или умру, не оставив попыток.
– Не говори о смерти, – пробормотала я, мягко целуя его в губы.
– Только тебе я могу доверять. Ты одна знаешь меня настоящего.
– Я знаю, что Джеймс меня любил, – плача, говорила я доктору Уоррен. – Так, как я, его никто не знал. Он всегда держался молодцом, у него была железная выдержка, но смерть Брэйди стала для него мукой. Он возненавидел отца, пытавшегося нас разлучить. Не мог простить мать, бросившую его ребенком. Со мной Джеймс снимал броню и становился собой, и таким я любила его больше всего. – Я вытерла лицо и гневно уставилась на доктора Уоррен. – Мы были вместе, потому что любили друг друга, и не ищите иной подоплеки.
Доктор Уоррен кивнула, ничего не записывая. У нее был такой вид, будто она меня понимает. А может, и притворялась, как всегда. Комната казалась наполненной поблескивающей жидкостью, предметы плавали, как во сне.
– Прими это, – она подала мне черную таблетку. Не желтую, как обычно. На секунду меня окрылила надежда: Уоррен все-таки решила мне помочь. Я улыбнулась, медленно взяла таблетку и с благодарностью проглотила. Доктор Уоррен с облегчением выдохнула и отложила ручку.
– Извини за все, что тебе пришлось выдержать, Слоун, – сказала она будто бы искренне. – У тебя есть несколько секунд попрощаться.
– С кем? – наморщила я лоб.
– С Джеймсом.
Пол уходил из-под кресла. Действие лекарства замедляло движения, но я вскочила на ноги. Нет. Нет. Нет! Я сунула палец в горло, вызывая рвоту. Доктор Уоррен приказала мне прекратить и вызвала медсестру. Избавиться, избавиться от проклятой таблетки, пока не стерлись последние воспоминания о Джеймсе!
Но едва меня вырвало, как рядом возникла Мэрилин с иглой наготове, чтобы все у меня отнять.
Глава 12
Плача, я возвращалась от доктора Уоррен. Она и не подумала меня успокоить. Наоборот, сказала, что в моем состоянии нормально поплакать. Я послала ее подальше и, придерживаясь за стенку, пошла в комнату досуга.
Джеймс, Джеймс, Джеймс. Я знала, что помню его последние минуты. Остановившись, я съехала спиной по стене на пол. Уткнувшись лицом в колени, я пыталась удержать ускользающие мысли.
Вот Джеймс широко улыбается и приглаживает пальцами мокрые волосы.
– Давай, Слоун, – зовет он меня из воды. Солнце бликами играет на его коже, когда он встает в полный рост. Я сижу на траве и отрицательно качаю головой.
Джеймс выходит из реки – с него капает вода – и падает на одеяло. Холодное от воды бедро прижимается к моим шортам.
– Однажды, – говорит он, щурясь и глядя на солнце, – я научу тебя плавать, и мы поедем на океан.
– Никогда.
– Никогда? – переспрашивает Джеймс, словно его позабавил мой ответ. Он обнимает меня и держит, не отпуская. Сквозь холодную после купания кожу изнутри пробивается жар. – Никогда-никогда?
Я хихикаю и качаю головой.
– А если я хочу свадьбу на пляже? – спрашивает он. – Все равно скажешь «нет»? – Он покусывает губу, наклоняясь ко мне ближе. – Откажешься за меня выйти?
