– Сэр, вы не узнали меня?
Лорд от неожиданности вздрогнул, но потом вгляделся в грязное лицо татарина.
– Погодите… Да вы тот самый помощник профессора Смородинова! Гусев, если мне не изменяет память! Вы были тогда в музее, с перевязанной щекой! Вы, я вижу, большой любитель маскарадов, юноша! И откуда у вас в мешке взялась статуэтка витязя?
Иван закашлялся, изо рта его текли длинные слюни.
– Сэр, я все… как вы тут…
Но тут к Ивану подбежал Смородинов и крепко его обнял:
– Ваня! Ванечка, сынок! – по лицу старика катились слезы. – Ваня, что же ты натворил! Зачем же так!
– Денис Трофимович… – пролепетал Гусев. – А вы откуда тут взялись… – Он приподнялся с помощью профессора и икнул. – Ой, да тут господин из сыскного…
– Это наши друзья, мы пришли, чтобы тебе помочь, – быстро и ласково говорил ему профессор. – Ну, вставай же, надо выйти на воздух!
– Господа, не надо лишних движений! – наконец решительно сказал Торопков по-русски. – Господин Гусев, вы обвиняетесь в убийстве Никанора Стрыльникова и не в ваших интересах сейчас делать глупости! А ваше, джентльмены, присутствие здесь тоже вызывает у меня определенные вопросы! – он обратился к британцам на отвратительном английском. – Эти сокровища – имущество Российской империи!
– Но обнаружено-то оно нами, – улыбнулся лорд, – и уберите оружие, неужто вы испугались безногого старика?
Сыщик устыдился, но не убрал наган в кобуру, а просто опустил.
– Не вами, – прохрипел Иван, слабо вырываясь из рук Смородинова, – не вами! Вы следили за мной, потому и вошли сюда! И дверь вы отворили ключом в виде статуэтки витязя, который вытащили у меня из торбы!
– То есть, – подхватил Торопков, – это вы стащили «Витязя» из музея? Это вы столкнули коляску лорда с лестницы?
– Позвольте, господа! «Витязь» принадлежит мне официально, именно я его нашел, о чем имеется соответствующее нотариальное заключение! Иван был в это время в Судаке! – подал голос профессор Смородинов, – Вот свидетельство, господа! Я всегда ношу его с собой!
– В этом никто не сомневается, Денис Трофимович, – прервал его Торопков и снова обратился к кашляющему Ивану: – Это вы стащили «Витязя» из музея? Это вы столкнули коляску лорда с лестницы?
Иван обескураженно плюхнулся задом в кучу монет.
– Да вы что! – крикнул он. – Я побежал за этим проклятым Стрыльниковым, и уже садился в коляску, когда услышал этот грохот! Ничего я не толкал и ничего не крал!
– Здесь никаких сомнений быть не может, – улыбнулся Родин, указывая дулом на сак. – Фигурку витязя украли вы, джентльмены? Я думаю, этот карнавал с падением с лестницы и фальшивым удушением вы устроили сами, так ведь? Я сразу понял по отпечаткам на вашей шее, мистер Хью, что это были ваши собственные пальцы. Так?
Ирландец кивнул с недовольной улыбкой, а лорд поглядел в ту сторону, куда указывал Георгий, и увидел статуэтку в глубине раскрытого саквояжа.
– В самом деле, эту дешевую подделку забрал Хью, – с улыбкой сказал он. – Вышло недоразумение, и мы готовы за него заплатить. Сколько? Пять пенсов? Ведь этот грубый истуканчик, щелкунчик для орехов, дороже стоить не может. Вот вам с лихвой, – и он, захватив из кучи золота пригоршню динаров, швырнул в сторону сыщиков и Смородинова.
– Я же говорил вам, что украденная статуэтка – подделка! – крикнул профессор. – Она не имеет никакого отношения к сокровищам Ахмет‑бея. Господа британцы совершили недостойную ученых кражу, но… если бы не Иван, им бы никогда сюда не войти!
– Откуда же «Витязь» взялся у господина Гусева? – спросил Торопков. – Я что-то совсем запутался…
В пещере повисла пауза, которую прервал Родин. Он подошел к саквояжу лорда Мак-Роберта и бесцеремонно извлек оттуда статуэтку витязя. А потом и вторую. Витязи отличались даже с первого взгляда, словно прекрасный Исак и уродливый Ихав: первый, прекрасно изваянный и покрытый золотом, горделиво воздевал меч к небесам, второй же был грубо вырезан из куска мрамора и покрыт позолотой, которая почти вся облупилась.
– Вот и ответ, – улыбнулся Родин. – Этот уродец украден из музея господином Хью. Правильно? – Хью хмыкнул, снова недовольно соглашаясь, а лорд приветливо улыбнулся. – Господин Смородинов, ведь это вы поставили в музей подделку? Я читал ваш отчет по судакским раскопкам, и там четко сказано про найденную фигурку: меч поднят над головой. А этот задохлик, которого вы выставили в музее, наоборот, оперся на меч, как на клюку. Настоящую статуэтку вы, надо понимать, забрали себе? И отдали Гусеву?
– Нет, – помотал головой Иван, – статуэтку я у Дениса Трофимовича украл. Нет-нет, Денис Трофимович, давайте я скажу! Как раз, когда я накладывал компресс на его синяки, я увидел раскрытый деревянный ящичек, набитый соломой. Из этой соломы выглядывала маленькая рука, сжимавшая меч. Мне стало интересно, и, когда Денис Трофимович задремал, я вытащил «Витязя». Мне стало странно, почему профессор не рассказал мне об этом артефакте. Мне не хотелось будить Дениса Трофимовича, и я взял «Витязя», чтобы внимательней рассмотреть дома… Рассмотрел и потом сунул в чемодан под кровать, да забыл… Но я ничего не крал, просто взял ненадолго – и готов вернуть! А потом все это завертелось, я проломил голову Стрыльникову, забрал карту, а там уже все стало понятно… Да не машите головой, Денис Трофимович! Я убил Стрыльникова!
– То есть вы признаете себя виновным в убийстве купца первой гильдии Стрыльникова Никанора Андреевича? – продолжал наседать Торопков.
– Да, признаю, – почти прошептал Иван.
– Не торопитесь с ответом, Иван Афанасьевич. Я совершенно точно знаю, что вы невиновны в гибели Стрыльникова, и могу это доказать, – неожиданно громко сказал Родин.
Больше всех удивился не Иван, а Торопков, но Георгий продолжал:
– Причиной смерти явился разрыв сердечной мышцы. Конечно, это не могло быть вызвано ударом по голове. Мне помог случай: в поезде я прочитал книгу его светлости лорда Мак-Роберта об известной эскпедиции в Южную Америку и натолкнулся на описание одного ядовитого насекомого, паука. Так вот…
В этот момент все вздрогнули от оглушительного скрипа, что раздался откуда-то сверху. Оказалось, что профессор Смородинов не слушал со всеми дедукции Родина, а тихонько прокрался к выходу и опершись ногой на ларец, пытался приоткрыть дверь. Увидев, что его ретировка замечена, он развернулся и выпрямил сгорбленную спину. В руке у него был зажат маузер.
– Можете продолжать, Георгий, – сказал он вдруг звучным и уверенным голосом. – Я вам не мешаю. И бросьте оружие на землю, ваше сердце у меня на прицеле. Я стреляю тоже неплохо, лучше не проверяйте.
Родин быстро оценил ситуацию. Смородинов занял идеальную позицию: он обозревал сверху всю пещерку, да еще и укрылся за небольшой каменный выступ, длинное дуло его маузера в самом деле смотрело в грудь Георгия. Рука профессора не дрожала.
