Убедившись, что предмет отделился от провода, дернул другой рукой, одновременно падая на крышу рядом с остальными, зажимая уши ладонями и закрывая глаза. Раздавшийся хлопок грохотом не впечатлил. Следом пришла волна жара, но не настолько сильная, чтобы опалились волосы или задымилась одежда. Откровенно говоря, Олег Гуров надеялся на большее.
Там, внизу, что-то происходило, но он продолжал лежать, ожидая команды. Наконец не выдержав, поинтересовался:
– Уже все? Глаза открыть можно?
Не дождавшись ответа, осторожно приоткрыл один глаз и увидел всех остальных, стоявших на краю крыши и смотревших вниз. Чертыхнувшись, Гуров поднялся на ноги, чтобы присоединиться к ним.
– Ну ничего себе! – было первым, что он сказал, когда взглянул туда, куда смотрели все.
– Пуля – дура, штык – молодец, а граната – вообще звездец! – выдал Варнаков едва ли не торжественно. – Хотя в нашем случае не граната – бомба.
– Отлично сработано, Прокоп! – и Глеб, выражая одобрение, с чувством ткнул Киреева кулаком в плечо.
– Ну ты даешь, Андреич! Эка их корежит! – Голос Варнакова тоже был с восторженными интонациями.
– А то! Кудесник, можно сказать, – ответил тот без лишней скромности. – И Глеба не забудьте поблагодарить – его идея.
А благодарить их обоих было за что. На том месте, которое Чужинов в шутку назвал столбом силы, тварей по-прежнему оставалось много. Большая часть из них лежала неподвижно. Некоторые дергались, пытаясь встать на ноги, чтобы тут же рухнуть. Другие бестолково кружили на месте, потеряв полную ориентацию в пространстве, хрипя так, что даже на крыше было слышно. Остальные спешили покинуть место, где воздух внезапно стал настолько горяч, что выжигал глаза и легкие, не давая возможности дышать.
Гуров посмотрел куда-то в сторону и невольно присвистнул:
– Вы только взгляните! Глеб, с ними-то что? Вряд ли им досталось. Даже нас не зацепило, а мы-то гораздо ближе находились.
Тварей хватало и там, и они тоже неслись прочь от проклятого места.
– Не уверен точно, и все же мне кажется, твари могут между собой общаться. Уж не знаю, каким именно образом: ультразвуком, запахами, как муравьи, электрические импульсы издают, еще как-то. Возможно, вот эти, – Чужинов кивком головы указал на мечущихся и неподвижных тварей, – кричат от боли и ужаса так, что по всей округе слышно. Но как бы там ни было, пора отсюда уходить. Думаю, в ближайшее время они сюда не вернутся, так что не будем терять времени.
Глава 24
Гордость отечественного оружия
– Жарко! – пожаловался Максим, вытирая пот со лба.
Дети действительно были одеты не по погоде. Но предстоял неблизкий путь с неизбежными ночевками на природе, а взрослые и без того перегружены припасами и медикаментами, чтобы обременять себя еще и теплой детской одеждой.
– Терпи, ты же мужчина. Сейчас вон до той лодочки доберемся, сядем в нее и по речке поплывем, а на воде попрохладней будет. – Глеб внимательно рассматривал предстоящий путь к реке.
Им оставалось преодолеть самое опасное место. Вот она, Торопь, со множеством лодок там, что когда-то называлось «Водная станция», а теперь носило гордое имя «Яхт-клуб». Яхт как раз не было видно ни одной, ни парусных, ни парусно-моторных, никаких других. Но их устроила бы любая посудина, лишь бы в ней оказались весла и она обладала способностью вместить их всех.
– А вот мне нисколечко не жарко! Только страшно, – призналась Оля, самая старшая из обнаруженных ими детей.
Это именно она придумала вывесить простыню с надписью «SOS», где буквы «s» были перевернуты и походили на двойки.
– Я в одном кино видела, как люди попали в беду, так написали, и их спасли, – рассказывала она.
На странное написание букв обратили внимание еще тогда, когда впервые увидели висящую на лоджии простыню с посланием. Гуров высказал предположение, что написано-то правильно, просто повесили обратной стороной.
– По-хорошему – один бросок, – сказал Прокоп, лежавший рядом с Чужиновым на длинной крыше кооперативного гаража, где все они нашли себе временное убежище. – И просматривается вокруг все отлично.
– Это если по-хорошему. Не будь с нами детей, я бы даже не сомневался.
То, что вокруг просматривается все на большое расстояние, и хорошо, и плохо. Несущихся к ним тварей они увидят издалека, но и укрыться будет негде, а с детьми не убежишь. В стороне стояло небольшое административное здание, но приближаться к нему близко не стоило: сразу за ним начинался парк с многочисленными насаждениями, цветущими и нет, и черта с два сквозь них что увидишь.
Сюда они добирались долго, затратив добрые полдня на то, что в нормальных условиях можно было бы преодолеть прогулочным шагом за полчаса. И как будто причин особых не было – тварей в пределах видимости не попалось ни одной. И сам путь был не особо опасен – все по крышам да чердакам. Впрочем, причина была, и причина самая веская – дети. И вот теперь, когда до реки, до выбранного Чужиновым ялика оставался, как выразился Киреев, один бросок, Глеб все медлил. Он взглянул на часы. До наступления темноты еще достаточно времени, но хорошо бы, если она наступила бы уже в пути по воде, подальше от этого проклятого города.
Чужинов еще раз внимательно осмотрел все в округе, затем, пряча бинокль, решительно заявил:
– Все, спускаемся. Гуров, Варнаков, вы следуете с детьми впереди, мы с Киреевым прикрываем вас сзади.
Опасность могла объявиться только с тылу, из-за гаражей: впереди, до самой реки, никаких строений не было, и тварям попросту негде было бы притаиться, разве что вынырнуть из-под воды.
– Поторапливаемся, поторапливаемся, – нервно произнес он, хотя Олег с Лехой и без того спешили, один подавая детей с крыши гаража, другой принимая их на земле.
Наконец внизу оказался последний – белобрысый мальчонка лет шести-семи.
«Костя», – вспомнил Глеб его имя.
Когда они оказались в квартире, именно он выглядел самым заплаканным. В отличие от того же Максима, у которого даже оружие нашлось: криво привязанный к ручке от швабры кухонный нож. Да и потом Костя постоянно требовал немедленно отвести его к маме.
– Ох и намаялась я с ним! – жаловалась на него Оля, как будто ей самой приходилось сладко.
– Вперед! – подал команду Чужинов, лихорадочно вертя головой по сторонам.
Не нравилось ему все это, но что именно, он и сам понять не мог. Шли быстро, почти бежали, и берег становился все ближе.
– Шагай, Костик, шагай, не отставай от остальных, – подбодрил он мальчишку, идущего будто на деревянных ногах. – Не так много осталось, сейчас все в лодку усядемся.
– А они на нас не бросятся?
– Кто они? – И Глеб с тревогой в который уже раз завертел головой, пытаясь увидеть хоть что-то.
