Сотрудничество с военным министром началось практически сразу. «Вчера мы ужинали вместе с Уинстоном и Ллойдом, – напишет лорд Холдейн матери, – и имели весьма полезный разговор. Странно подумать, что три года назад я должен был бороться с ними за каждый грош на мои военные реформы. Уинстон полон энтузиазма в отношении Адмиралтейства и не меньше меня поддерживает идею о морском главном штабе. Работать с ним одно удовольствие». Многие этого бы не сказали, благо новый морской министр держал своих подчиненных в черном теле. Не довольствуясь работой в Адмиралтействе от зари до полуночи, он проводил все выходные и праздничные дни, посещая боевые корабли, порты, арсеналы, верфи и береговые укрепления; адмиралтейская яхта «Энчантресс» стала плавучим кабинетом первого лорда. «Его жизнь была в работе, – напишет Вайолет Асквит, – тогда как бездействие или отдых были для него наказанием». Никто, от адмиралов до кочегаров и от интендантов до артиллеристов, не был застрахован от внезапного визита Черчилля, который осыпал всех градом вопросов и требовал точных ответов. «Так я постигал местонахождение, взаимосвязи и аспекты всего и вся, чтобы немедленно взять под контроль то, что следовало, и чтобы не осталось ничего, чего бы я не знал о состоянии нашего флота».
Собрав, таким образом, нужные сведения и рекомендации, Черчилль приступил к радикальной перестройке военно-морского флота, которая должна была завершиться до октября 1914 г., так как лорд Фишер, обладавший буйной фантазией, предсказывал к этой дате ни много ни мало «настоящий Армагеддон»! Реформы затронули абсолютно все области Королевского флота: увеличено жалованье и улучшены условия жизни для моряков; в целях повышения эффективности пересмотрены обучение, подготовка и система продвижения по службе личного состава; введены сеансы кригшпиля
[76]
для подготовки офицеров; сформирован военно-морской штаб, и Черчилль следит за тем, чтобы он тесно взаимодействовал с Военным министерством, в частности по вопросу разработки детального плана переброски экспедиционного корпуса во Францию. Огромному флоту не хватало якорных стоянок, и Черчилль распорядился оборудовать новую базу в шотландской гавани Скапа-Флоу на Оркнейских островах, откуда можно было бы контролировать выход в море германского флота. По строящимся новым броненосцам типа «супердредноут» он принял смелое решение вооружить их пятнадцатидюймовыми орудиями, хотя такие артиллерийские системы еще не были сконструированы и испытаны. Многие специалисты считали это безумием, но другие, такие как лорд Фишер, напротив, горячо поддержали эту идею. Как обычно, Черчилль решил идти ва-банк, и, как всегда, ему сопутствовала удача: пятнадцатидюймовые пушки служили безотказно и обеспечили новым дредноутам огромный перевес по огневой мощи над германскими линкорами. По совету лорда Фишера Уинстон предпринял еще один рискованный шаг: для повышения скорости и запаса хода на всех боевых кораблях уголь в качестве топлива был заменен на мазут. Переделка машин стоила дорого, к тому же требовалось обеспечить достаточный запас топлива на случай войны; но первый лорд Адмиралтейства убедил правительство приобрести контрольный пакет в Англо-персидской нефтяной компании, который в будущем окажется крайне рентабельным капиталовложением…
Начиная с 1909 г. Черчилль между делом присматривается к авиации, чей боевой потенциал он, в отличие от коллег, сумел разглядеть сразу. Утвердившись в Адмиралтействе, он создал в нем авиационный отдел, который к 1912 г. вырастет в Военно-воздушные силы Королевского военно-морского флота. Чтобы проверить теорию на практике, он даже научился летать, чем, учитывая примитивность конструкции аэропланов той поры, доставил немало тревог как своей семье, так и инструкторам… Но он оставался все таким же везунчиком: двигатель его гидроплана вышел из строя над Северным морем, но Уинстон сумел благополучно приводниться и вместе с неисправным самолетом был отбуксирован в порт, где тут же взял себе другой. Позже, в ходе инспекционной поездки, его гидроплан разбился, похоронив под обломками всех пассажиров; но Черчилля среди них не оказалось: он не смог полететь, так как за полчаса до катастрофы его срочно вызвали в Лондон, куда Уинстон был вынужден отправиться на буксире… Этот ас выживания был настоящим провидцем, хотя современникам он скорее казался фантазером: как-то вечером за ужином в компании своих инструкторов он заговорил, как о чем-то совершенно очевидном, о вооружении самолетов, которым предстоит сражаться в грядущих войнах. Все, сидящие за столом, были удивлены, ведь еще никто тогда и не думал использовать аэропланы для иных целей, кроме разведки… Но большинство присутствовавших инструкторов так и не увидели, как свершилось это пророчество, ибо продолжительность жизни в авиации той поры была самой короткой, а везение типа черчиллевского – явлением крайне редким.
Гигантский рост военно-морского и воздушного флотов обходился казне очень и очень недешево, что не вызывало восторга в парламенте. Но первый лорд Адмиралтейства был одновременно и в котельной, и на мостике: каждый год он терпеливо втолковывал депутатам необходимость предоставления кредитов, которые только росли: в июле 1912 г. он запросил дополнительные средства на укрепление средиземноморского флота; в октябре последовала новая просьба о финансировании из государственного бюджета строительства дополнительных крейсеров и линкоров; в декабре 1913 г. он представил проект бюджета флота следующего года, перевалившего за 50 миллионов фунтов, что даже Ллойд Джордж посчитал чрезмерным. Но Черчилль был талантливым защитником и умел доходчиво объяснять самые сложные материи на конкретных примерах, поражавших воображение: «Если вы хотите получить правильное представление о морском сражении между двумя мощными современными броненосцами, то не стоит рисовать себе картину поединка двух рыцарей, закованных в латы, которые лупят друг друга тяжелыми мечами. В действительности это будет походить скорее на дуэль двух яичных скорлупок, наносящих удары тяжелыми молотками. Отсюда и вся важность вопроса, кто сумеет ударить первым, ударить сильнее и ударить снова». С такими убедительными аргументами в сочетании с поддержкой со стороны консерваторов, премьер-министра и даже самого короля Черчилль в конце концов одержал верх, и в марте 1914 г. депутаты проголосовали за самый большой военно-морской бюджет во всей британской истории…
При этом было бы ошибкой считать Черчилля разжигателем войны. Ему, конечно, нравились тактика, стратегия, опасность и слава, но война сама по себе может нравиться только тем, кто на ней не бывал, а Черчилль за четыре кампании повидал достаточно, чтобы не желать пятой. Он считал, что любого конфликта надо избегать, только не ценой бесчестья или капитуляции. А ведь вооружаясь до зубов, страна становится менее уязвимой и получает шанс отпугнуть агрессора: «Si vis pacem, para bellum»
[77]
. Именно так и рассуждал Уинстон Черчилль (который часто ворчал, что римляне украли у него его лучшие афоризмы). Выступая с речью в апреле 1912 г., он предложил устроить в следующем году «морские каникулы» – своего рода перемирие, во время которого Великобритания и Германия должны были воздерживаться от закладки новых боевых кораблей. С согласия британского правительства и при посредничестве своего друга Эрнеста Касселя и директора Американо-Гамбургской пароходной компании (Hamburg-American Steamship Line) Альберта Баллина он направил кайзеру множество увещевательных писем, составленных в этом ключе. Но если Вильгельм II и мог испытывать симпатию к молодому Черчиллю, чьих родителей он когда-то знавал, от этого его амбиции не становились меньше, не оставляя места для сантиментов. Демарши не дали никакого результата, но с тем большей энергией Уинстон претворял в жизнь свое грандиозное предприятие перевооружения флота.
