У Черчилля было немало врагов: лейбористы не прекращали выставлять его заклятым врагом рабочего класса, либералы не простили ему возвращения в лагерь консерваторов, а старые консерваторы по-прежнему видели в нем ренегата 1904 г. Но за внешними проявлениями враждебности скрывалась довольно занятная реальность. Так, лидер лейбористов Макдоналд написал Черчиллю: «Я лично всегда испытывал к вам самое глубокое уважение». Лидер либералов Асквит, отношения с которым последние десять лет были более чем прохладными, все же видел в кипучем министре финансов ни много ни мало «Эверест среди песчаных дюн кабинета Болдуина». Министр здравоохранения Невилл Чемберлен, которого было трудно заподозрить в симпатии к коллеге из Казначейства, должен был признать летом 1926 г., что «Черчилль существенно упрочил свое положение, он очень популярен в нашей партии, как и во всей палате общин». Неудивительно, что его прочили в премьер-министры… Те, кто был склонен придавать значение символам, обращали внимание на то, что Министерство финансов на Даунинг-стрит, 11, от резиденции премьер-министра отделял только крошечный садик; но те, кто знал лучше сами символы, понимал, что Черчилль практически не бывал в своем министерском кабинете… ибо его неудержимо притягивало к себе поместье Чартвелл.
Депутату и канцлеру Казначейства пришлась по вкусу роль деревенского помещика, и он постоянно пропадал в усадьбе. Уинстон уже два года жил в Чартвелле с супругой (ничуть не любившей это место) и своими четырьмя детьми – семнадцатилетней Дианой, пятнадцатилетним Рэндолфом, двенадцатилетней Сарой и четырехлетней Мери. И дом, и парк были полностью переделаны под вкус хозяина, который продолжал лично участвовать в работах. Он добавил к внешним украшениям усадьбы парк с искусственными водопадиками, бамбуковыми зарослями и большим круглым бассейном. Возведя небольшую стену, он полюбил ремесло каменщика и с той поры без конца что-то строил: домик для детских игр, мастерскую, флигель для лакея… Обожая животных, он немедленно заполнил ими свой парк: красные рыбки, утки, куры, гуси, лебеди, пони, козы, ягнята и лисичка, не считая бесчисленных кошек и собак, шаставших по всему дому. Настоящему помещику полагалось вести хозяйство, и Черчилль попробовал выращивать овец, свиней и птицу; результаты соответствовали его любительским знаниям, хотя прибыльное дело было бы не лишним. Уинстон, не умевший себя ограничивать, покупал только самое лучшее; такие предметы роскоши, как одежда, сшитая точно по мерке на заказ, шелковое белье, изысканные блюда, гаванские сигары, марочные французские вина, шампанское в большом количестве (непременно «Поль Роже»), виски, коньяк, порто и шерри, всегда считались предметами первой необходимости. Кроме того, содержание поместья обходилось недешево, так как надо было платить трем горничным, кухарке, двум служанкам, метрдотелю, лакею, камердинеру, двум боннам и трем садовникам, не считая двух секретарей и трех помощников для работы с архивами… Вот так можно было при министерском окладе оказаться по уши в долгах (у Спенсеров-Черчиллей это была семейная традиция!). Но, в отличие от предков, Уинстон открыл великолепный способ успокаивать кредиторов – он писал книги и статьи…
И действительно, сколько бы времени ни занимали его обязанности депутата, министра финансов, главного редактора воинствующей газеты, посредника, палочки-выручалочки Совета министров, отца семейства, пейзажиста, земледельца, скотовода и каменщика, он с поразительной виртуозностью составлял одну рукопись за другой. Третий том его воспоминаний о войне вышел в 1927 г.; до лета 1928 г. он был занят редактированием двух последних томов, которые также затрагивали и послевоенные события; параллельно написал множество длинных статей для «Пэл-Мэл», «Санди таймс», «Дейли мейл», «Джон Булл» и «Космополитэн»; темы, как всегда, самые разнообразные, но преобладали воспоминания о бурной молодости: «Как мне удалось бежать», «В индийской долине», «Бронепоезд в ловушке», «В Кейптаун с Буллером», «Как я примирился с лордом Робертсом». Впрочем, были и другие сюжеты: «Дуглас Хейг», «Джордж Керзон», «Герберт Асквит», «Палестинский кризис», «Троцкий – людоед Европы», «Социалистическое шарлатанство» и даже, с позиции настоящего знатока предмета, «О постоянстве в политике»… Кроме того, Уинстон каким-то чудом нашел время для небольшой, простой и трогательной книги «Мои ранние годы», в которой рассказал о своей молодости. Все это диктовалось с высоким темпом и приносило большие деньги. В начале сентября 1928 г. наш счастливый деревенский писатель хвастался Стэнли Болдуину: «Я провел упоительный месяц за строительством коттеджа и надиктовкой книги – 200 кирпичей и 2000 слов в день».
Черчилль любил показывать свои владения друзьям. В Чартвелле побывали: старый друг Ф. Э. Смит, верный секретарь Эдди Марш, юный финансист Роберт Бутби, наперсница Вайолет Асквит, почитатель и «правая рука» Брендан Бракен и конечно же соратники времен войны и послевоенного периода – Арчибальд Синклер, Десмонд Мортон, Эдуард Спеарс, Макс Эйткен (он же лорд Бивербрук), Ллойд Джордж, Бернар Барач, Т. Э. Лоуренс (снова ставший рядовым
[128]
) и профессор Линдеманн по прозвищу Профессор, вегетарианец и абстинент, очаровавший Черчилля математическим гением и научной фантастикой
[129]
. Среди постоянных посетителей были и молодые депутаты-консерваторы Дафф Купер, Гарольд МакМиллан и Виктор Казале, считавшие Черчилля политическим наставником; и хотя Уинстон, по собственному признанию, «не любил видеть новые лица», эта молодежь отличилась на фронтах Первой мировой, что было наилучшей визитной карточкой, чтобы быть принятым в поместье Чартвелл…
В политике больших достижений не было, и Черчилль знал это лучше, чем кто бы то ни было. Он привык к роли ортодоксального канцлера Казначейства. Ежегодно представлял сбалансированные бюджеты и способствовал развитию промышленности и сельского хозяйства. Ему удалось привлечь дополнительные средства, обложив налогом горючее, вино, табак, пиво и крепкие алкогольные напитки и пересмотрев налоги на ценные бумаги. Удалось убедить депутатов проголосовать за сокращение налогов для многодетных семей («новое проявление нашей генеральной линии оказания помощи производителям»). В целом он управлял финансами государства лучше, чем своими собственными. Но последствия его первых ошибок все еще продолжали сказываться: повышение стоимости фунта стерлинга и забастовки 1926 г. нанесли экономике тяжелый удар, к началу 1929 г. насчитывалось более миллиона безработных. На всеобщих выборах 29 мая 1930 г. большинство голосов впервые собрали лейбористы. Консерваторы могли удержаться у власти только в союзе с либералами Ллойд Джорджа, но Болдуин не пошел на это, и новое правительство формировал уже лидер лейбористов Рамсей Макдоналд.
