Так вот союзники собирались покончить с бездействием. Высадись они в Норвегии 5 апреля, Гитлер бы опоздал! С 30 марта военное командование признало целесообразным восстановить группировки для операций «Стрэтфорд» и «Эйвонмаут», и многие, начиная с Черчилля, полагали, что постановка мин заставит Гитлера пойти на ответные шаги, дав англичанам самый благовидный предлог для высадки десантов в Норвегии. С этого времени вопрос о противодействии норвежцев высадке союзнического экспедиционного корпуса уже не ставился, что несколько успокоило совесть чиновников британского МИД
[152]
. На формирование заново двух экспедиционных корпусов отводилось всего пять дней – очень короткий срок, а прежние планы боевых действий с Красной армией в Финляндии наскоро переделывались под операции в Норвегии против немцев, что было ненадежно и рискованно. Тем не менее к 5 апреля британские войска были готовы к погрузке, а корабли – к постановке мин и высадке десанта. Это был, безусловно, подвиг – героический и… бесполезный, поскольку мины так и не будут сброшены в норвежские воды 5 апреля.
Военный комитет Франции отказался поддержать операцию «Ройял Марин» отчасти из опасения ответных немецких действий, а главным образом из-за стремления Даладье, ставшего военным министром, саботировать инициативы Поля Рейно. План «Ройял Марин» был тесно связан с «Вилфредом», и 1 апреля возмущенный Чемберлен заявил французскому послу: «Раз так, то никаких мин! Никакого Нарвика!» Черчилль, чьи планы рушились на глазах, поспешил в Париж, чтобы попытаться убедить французов одуматься и примирить Рейно с Даладье. В конце концов, он умел убеждать и оба политика были его друзьями, но его ждал провал. Тогда, опасаясь, что союзники снова погрязнут в бездействии, Черчилль принялся уговаривать своих коллег санкционировать несмотря ни на что операцию «Вилфред» и добился-таки своего, только дата начала была перенесена на 8 апреля.
В Лондоне, как и в Париже, это решение было воспринято с облегчением: наконец-то война вступала в активную фазу. Даже Чемберлен проявлял некоторый оптимизм: «Гитлер опоздал на автобус!» – неосторожно заявил он 4 апреля. Два дня спустя четыре эскадренных миноносца отправились к берегам Норвегии под сильным эскортом; еще через день в портах Розита и Клайда транспортные суда с десантами «Плимута» и «Эйвонмаута» были готовы поднять якоря, как только Германия попробует ответить или хотя бы сделает вид, что собирается ответить на постановку минных заграждений. «Все наши планы, – напишет британский историк Т. К. Дерри, – строились на принципе, что инициатива будет принадлежать нам».
В рассветные часы 9 апреля начальники штабов и министры Его Величества были разбужены по тревоге. Их ждала ошеломляющая новость: немцы захватили Копенгаген, Осло и все крупные порты на норвежском побережье; небольшие минные поля, что успели выставить 8 апреля южнее Нарвика и несколько охранявших их кораблей были не в силах помешать высадке. Когда в 8:30 члены Военного кабинета собрались на заседание, генерал Айронсайд представил заключение начальников штабов: нужно «следовать намеченному плану и захватить Нарвик», поскольку «немцы его еще не заняли», и «оставить Берген и Тронхейм». После чего все заговорили сразу, перекрикивая друг друга; Черчилль потребовал придать наивысший приоритет «проведению операций против Нарвика»; лорд Хэнки высказался в поддержку «немедленных действий в Осло»; сэр Сирилл Ньюуолл, начальник Генерального штаба ВВС, склонялся к операции по захвату Ставангера. В конечном итоге Военный кабинет принял решение известить норвежцев, «что их союзники идут на помощь», и поручить начальникам штабов «подготовить военную экспедицию по возвращению Тронхейма и Бергена и занятию Нарвика».
Однако когда Военный кабинет снова собрался в полдень, министры узнали, что Нарвик уже занят «небольшим немецким отрядом», и для выяснения обстановки было рекомендовано отправить несколько эсминцев во фьорд Нарвика на разведку. Позже возникли споры, с чего начать, с Бергена или Тронхейма. В конце концов верх одержал первый лорд Адмиралтейства: решающую роль сыграли его знание обстановки, стратегическое мышление, лидирующая роль флота и притягательность личности. Он заявил, что «военно-морскому флоту отдан приказ прорваться к Нарвику и Бергену, Тронхейм будет отложен до выяснения обстановки».
Это решение будет подтверждено на заседании союзнического Верховного совета в 16:20. Поль Рейно перешел сразу к делу: «Прежде всего, не следует забывать, что одной из главных целей союзников является нарушение снабжения Германии железной рудой». В окончательной резолюции Верховного совета указывалось, что «будет учтено особенное значение занятия и удержания порта Нарвик ввиду последующих боевых действий в Швеции». Вечером в 21:30 Черчилль председательствовал на заседании координационного комитета, на котором без обиняков предложил отказаться от любых попыток отбить Тронхейм. Все с ним согласились, и начальникам штабов было рекомендовано подготовить план захвата Нарвика, но при этом было сказано, что «план должен предусматривать возможность занятия союзническими войсками Намсоса и Аандалснеса». Так, вечером 9 апреля, пока немцы закреплялись в Норвегии, а норвежское правительство колебалось между сопротивлением и переговорами, англо-французские союзники по итогам шести заседаний и семнадцатичасовых дискуссий проделали (на бумаге) впечатляющий стратегический марш-бросок: в 8:30 начали с приоритета Бергена и Тронхейма, все утро последовательно продвигались к Нарвику и достигли его приоритета к середине дня, после чего к вечеру дошли до отказа от Тронхейма и неожиданно обнаружили к северу и югу от него маленькие порты Намсос и Аандалснес.
На следующем заседании Военного кабинета, 10 апреля, министры узнали, что все имеющиеся силы для высадки в Нарвике (под кодовым обозначением «Руперт») состоят из шести батальонов «Эйвонмаута» и «Стрэфорда». Их командир, генерал МакКензи, должен был отбыть из Скапа-Флоу 11 апреля. Но он отвечал только за наземные операции; командование морскими операциями у Нарвика было доверено Черчиллем адмиралу лорду Корку. Генерал с адмиралом не были знакомы, своих действий заранее не согласовали, направлялись на место порознь; полученные ими инструкции были в высшей степени противоречивы, поскольку Адмиралтейство, и прежде всего его первый лорд, желало взять Нарвик лихо, по-молодецки, тогда как в Военном министерстве хотели, чтобы осторожность преобладала над быстротой.
Но пока суть да дело, британцам удалось установить контакты с норвежским правительством, которое отдало своим войскам приказ дать отпор немецким захватчикам и выразило пожелание перебраться в Тронхейм, «как только немцы будут изгнаны оттуда». Эта стратегия отвечала обстановке на утро 9 апреля, но пытаться проводить ее на текущий момент значило бы перечеркнуть все решения, так мучительно принимавшиеся за последние сорок восемь часов. Лично Черчилль категорически возражал против изменений: экспедиция в Нарвик уже началась, и ее нельзя ослаблять, распыляя силы. Можно продолжить изучение вопроса об операции по освобождению Тронхейма и даже рассмотреть возможность разведывательного десанта в Намсосе, но ничего не должно предприниматься, пока не станут известны результаты высадки в Нарвике. Тут следует вспомнить, что первый лорд Адмиралтейства был лучше информирован, чем его коллеги, что он обладал великолепным красноречием… и что координационный комитет собирался в конце дня, когда начальники штабов и министры были без сил после семидесяти двух часов работы и бесконечных совещаний (в отличие от Черчилля, отличавшегося удивительной способностью восстанавливаться). В итоге все согласились на Нарвик – на тот момент.
