Свершилось! Он, найденыш без роду-племени, стал вровень с самыми знатными мужами Судовии! Голова была не в состоянии осмыслить чувства, которые бурлили в душе юноши. Он чувствовал, что это еще не все перемены; будущее одновременно и пугало юного вайделота и манило…
Сон пришел к Скуманду незаметно и неожиданно, мигом избавив его от воспоминаний. В нем не было даже намеков на сновидения – одна лишь черная пустота.
Глава 11
Прусский знахарь
Вагенбург
[38]
скрипел так, будто собирался рассыпаться на части, а его колеса, казалось, находили даже мельчайшие кочки на совершенно скверной дороге. Несчастный монах стенал и чесал побитые бока в отличие от менестреля, которому все было нипочем. Он лежал на груде воинского снаряжения и мысленно был на небесах, порхал среди пушистых и мягких тучек, – Хуберт, не теряя времени даром, сочинял очередную балладу. Поэтому все неудобства путешествия внутри грохочущего ящика казались ему миленькими пустяками по сравнению со сражением с бестолковыми рифмами, которые никак не хотели подчиняться его вдохновенному порыву.
Обоз Тевтонского ордена, в котором находились и наши приятели, направлялся в сторону главной крепости пруссов Хонеды, которая стояла на берегу Фришес Хафф – изрядно заболоченного Фришского залива
[39]
. После приснопамятного рыцарского турнира в Эльбинге маршал Дитрих фон Бернхайм отправил к крепости два хорошо снаряженных военных корабля «Пилигрим» и «Фридланд», подаренные ордену макграфом мейсенским Генрихом III и братьями ордена и примкнувшими к ним рыцарями-крестоносцами из европейских стран.
Скрытно высадившись на берег, отряд неожиданно напал на немногочисленную прусскую рать. После недолгого боя пруссы отступили в крепость, которую тевтонцам не удалось захватить с ходу. Рыцари и кнехты не имели необходимого для штурма укреплений осадного снаряжения, поэтому напали на ближайшие прусские поселения и разграбили их. Взяв богатую добычу, крестоносцы начали грузить ее на лодки. Но в это время к пруссам подошло подкрепление, и они неожиданно атаковали вражеских воинов, перебив большую часть высадившегося отряда. Остальных загнали в воду и захватили в плен. Рыцари, уже переправившиеся с берега на корабли, не могли прийти на помощь своим товарищам из-за отсутствия лодок, и лишь наблюдали в бессильной ярости, как они гибли.
Однако ценность самой Хонеды для дальнейшего завоевания прусских земель была неоспоримой, и спустя год крестоносцы снова двинулись в поход, но на этот раз основная часть большого войска шла посуху. На кораблях везли лишь припасы и осадные орудия. Будучи неплохим военачальником, Дитрих фон Бернхайм понимал, что быстро взять Хонеду не удастся, а значит, его воинству предстоит осада, возможно, длительная, поэтому придется возле крепости обустраивать лагерь, притом по всем правилам воинского искусства – высокий тын на валах с прочными воротами и глубокий ров у его подножья.
Маршалу хорошо было известно, как ловко пруссы управляются с луками и как далеко они метали свои короткие копья – сулицы. Их внезапные нападения, часто ночью, могли стоить жизни не одному кнехту и рыцарю. Наконечники прусских стрел свободно пробивали кольчужные хауберки
[40]
, а сулицы могли держать только щиты. Но ведь не будешь сутками носить тяжелый щит. И еще хорошо бы знать, откуда прилетит стрела или метательное копье.
Поэтому Дитрих фон Бернхайм приказал построить два десятка вагенбургов. Во-первых, они нужны были для обустройства бивака, чтобы защитить тевтонцев от нападений во время походного марша, а во-вторых, вагенбурги с бойницами для стрелков, встроенные в тын воинского лагеря, могли служить чем-то вроде сторожевых башен.
Боевой воз, в котором ютились монах с менестрелем, представлял собой грубо сколоченный ящик трапециевидной формы (его дно было уже, чем верх) из плохо остроганных толстых досок на высоких колесах. С одной стороны вагенбурга были прорезаны четыре треугольные бойницы, а с другой – имелась откидывающаяся дверка – трап.
Кроме того, по всей длине днища вагенбурга на цепях крепилась свободно висящая длинная доска, которая во время движения поднималась и крепилась к борту повозки, чтобы не мешать движению. Когда боевой воз становился на позицию, доска опускалась, ее закрепляли колышками, и после этого пролезть под ним не было никакой возможности.
Для большей безопасности находившихся в вагенбурге воинов-стрелков со стороны, обращенной к врагам, дополнительно подвешивались еще и деревянные щиты. А в самой повозке имелся ящик, наполненный камнями для пращ (которые можно было метать и руками, если закончатся стрелы, а враг будет совсем близко). В данный момент вагенбург был загружен всякой всячиной, и места для его пассажиров явно было маловато, что не особо их удручало – по бездорожью лучше плохо ехать, чем хорошо идти. Особенно это касалось отца Руперта, который благодарил Бога за такую милость, – не топать на своих двоих вместе с кнехтами и слугами рыцарей, а путешествовать (если не считать тряски) весьма комфортно.
Впрочем, как раз в этом моменте его небесный покровитель был не при делах. Все обустроил Хуберт. Оказалось, что возница вагенбурга – завсегдатай харчевни Мохнатого Тео и большой почитатель его таланта, а уж когда менестрель предъявил «проездной билет» – кувшин доброго вина, места в повозке им были предоставлены до самой Хонеды. Конечно, брать пассажиров возницам изрядно загруженных вагенбургов категорически запрещалось, чтобы сильно не утомлять тягловых лошадок, но на какое только нарушение правил и приказов не пойдешь, чтобы прислужить людям искусства. А уж про святого отца и говорить нечего…
Обоз был слабым местом тевтонского воинства. Он растянулся почти на половину германской расты
[41]
, и защита его во время движения в случае нападения сильного отряда пруссов была весьма сложной задачей. Впереди и сзади обоза ехали рыцари и их оруженосцы, а рядом с повозками топали кнехты, полубратья и прочие слуги. Только маркитанты, без которых любой поход считался немыслимым, поскольку торговцы были блистательными снабженцами, – восседали в своих крытых фургонах, поглядывая свысока на серую массу изрядно уставших вояк.
