Парень внимательно оглядел того, кто, очевидно, руководил всей операцией, кто запустил в него с непонятной целью мячом и кто в данный момент удобно устроился в кресле напротив, так что собеседников разделял лишь небольшой плетеный столик.
– Что «интересно»? – вполне сносно выговорил Костя.
– Твоя реакция. Я ожидал другой.
– Какой?
Костя дал бы этому мужчине лет тридцать, может, тридцать пять. С ростом дело обстояло неясно, поскольку толком рассмотреть «шефа» вышло, уже когда тот сел. Серые внимательные глаза с сеточкой мимических морщин, многочисленные мелкие шрамы, короткая стрижка и ощущение полного контроля ситуации с его стороны – вот что Костя видел перед собой. И этому серьезному господину что-то позарез требовалось от простого студента-техника.
– Не ожидал, что попаду, – улыбнулся шеф. Эта улыбка сделала его лицо на порядок приятнее. Такому лицу в триллерах всегда доверяют, а потом оно преображается в конце и убивает всех положительных героев, ну или почти убивает. – Ты не дома, не в своем мире. Я знаю, что мне не требуется объяснять, о чем именно я хочу разузнать. Ты и сам уже все понял.
От последнего уточнения и новой порции улыбки «я-твой-друг» Косте окончательно сделалось не по себе. Все еще оставалась надежда, что эти господа – люди, а вся ситуация в целом – неудачный розыгрыш вроде «скрытой камеры», но многочисленные происшествия на протяжении всей жизни подсказывали Косте, что надежда в данном случае бессмысленна.
– Хотя я впечатлен. Люди, как правило, тем более не сотрудники специальных организаций, реагируют иначе.
– На что реагируют?
– На нас.
Костя глубоко вдохнул и затем медленно тихо выдохнул. Может, все-таки розыгрыш.
– Не розыгрыш. – Собеседник слегка склонил голову, словно умиляясь представшему его взору зрелищу.
– Шеф, давай я уже пугну.
Костя перевел взгляд на негра. Тот не подавал признаков жизни с того самого момента, как замер в позе охранника.
– Давай, – пожал плечами «шеф».
Он и слова закончить не успел, как перед лицом Кости сверкала клыками звериная полупрозрачная пасть, и пасть рычала, а потом все вдруг вновь стало нормой, будто и не происходило ничего.
– Дыши, – насмешливо произнес негр, – и начинай отвечать на вопросы.
– Итак, Константин Ивченко, девяносто пятого года рождения. – «Шеф» слегка подался вперед, сменив облик с доброжелательного на суровый. – Родились вы вполне обычным ребенком. Врачи не пострадали, родители обожали, бабушки, дедушки души не чаяли. Полтергейста за вами не водилось, зубы резались и выпадали, жизнь била ключом. Что же изменилось?
Костя стиснул челюсти, лихорадочно стараясь сообразить, как же ему поступить.
– Понятно. – Голос мужчины прозвучал снисходительно.
Юноша во второй раз до дрожи испугался, что его мысли читают. Или они у него на лице просто написаны?
– Первое происшествие, оставшееся незамеченным, датируется две тысячи восьмым годом. Тогда коммунальные службы района были поставлены на ноги из-за прорыва центрального трубопровода в трех точках. И да, – собеседник снова улыбнулся, – чтоб ты не думал, что уж прям так сильно опасен, там были химические повреждения внешние, так что в ближайшие года два там все равно бы прорвало. Так что не кори себя почем зря. Второе заметное событие…
– Хватит, – прервал докладчика Костя. – Чего вам нужно?
– Что произошло с тобой в марте седьмого года? Ты тогда в реанимации с отравлением лежал. Нам нужны твои воспоминания.
– Могли бы карту достать, если меня смогли.
– Твоя карта у нас. – На сопротивление со стороны пленного мужчина реагировал как-то уж чересчур спокойно. – Но согласись, свидетельства непосредственного участника – бесценны. Ты на тот момент уже был достаточно взрослый и наверняка многое запомнил.
– А что дальше?
– А дальше отправишься назад в свою жизнь.
– Что, вот так просто? – искренне поразился Костя.
«Шеф» рассмеялся.
– Меньше смотри телевизор. Ты никому тут особо не нужен. Сболтнешь про нас – на смех поднимут. Люди – существа злобные в массе своей.
– Ну да. – Вот тут Костя был согласен. Он даже расслабился как-то немного. – А гарантии?
– Не наглей, – покачал головой собеседник. – Я могу все достать из твоей головы принудительно. В данный момент я просто теряю время, проявляя уважение к твоей личности.
– Еда! – мелодично прозвучал голосок «сестренки», появившейся из зарослей совершенно неожиданно. Костя вздрогнул. – Запугали, запугали, бесстыдники! – запричитала девушка и попой оттолкнула негра в сторону. – А ну подвинься. Кушать хочешь?
До Кости не сразу дошло, что последний вопрос адресован именно ему.
– Я? – Парень уставился на поднос, который «сестренка» водрузила перед ним на стол.
– Ну не они же, – развеселилась девушка. – Смотри. Тут запеченное с овощами мясо в горшочке, под платком краюха, при мне из печки достали. И мед – запивать.
– Ну вот смысл? Он решит, что все отравлено.
Этот голос Костя тоже узнал. Негр назвал ее «киборг». Невысокая, кудрявая, лицо покрыто веснушками, в деловом ярко-синем костюме. Как-то она совсем не ассоциировалась с киборгом. Сам собой напросился вывод, что девушка и впрямь являлась созданием искусственным, а не просто носила такое прозвище. Почему бы и нет? В конце концов, вся честная компания напоминала инопланетян. А скорее всего, таковой и являлась. Либо же Костя сошел с ума и лежит где-нибудь в палате под действием успокоительного.
– Чем быстрее расскажешь, тем быстрее отсюда уйдешь, – обратилась киборг к пленному.
Парень зачарованно взглянул на веснушчатое, кажущееся совсем неидеальным и очень молодым лицо. Понятия реального и вымышленного переплелись в сознании, потеряв четкую границу. Костя окончательно запутался.
– Ладно, – вздохнул юноша и начал рассказ.
Маруся бросила мимолетный взгляд в сторону шефа. Она никак не ожидала от Лика такого поведения. Законодательство не воспрещало оперативнику воздействовать на разум человека в интересах следствия, как, собственно, и на разум любого создания. И если последних предпочитали не подвергать магии из-за возможного ослабления позиции обвинения в суде, то неоднозначное отношение общественности к человеку все еще позволяло не бояться уловок защитников. Лик предпочел получить ответы в добровольной форме. Хотя дело тут может быть в исключительности этого юноши, а не в личных убеждениях бога.
Костя хорошо помнил тот день, правда, помнил его больше как сон, нежели как реальность. Все-таки с некоторыми событиями легче ужиться, воспринимая их словно сказку. Тем не менее… Он был одним из тех нерадивых юнцов, кто умудрился заработать интоксикацию этанолом и попасть с ней в больницу. Как впоследствии смеялся над ним один из соседей по палате: «Толерантность к токсиканту у тебя, балбес, паршивая». Костя, в общем, и сам понимал, что на умного не тянул. Но суть не в том. Третьего дня с делегацией утреннего обхода появилась милая медсестричка. Молоденькая, курносая, смешливая, нежная, она тут же стала центром внимания трех мужских палат. Косте она, само собой, тоже нравилась, так что стоило ей возникнуть в поле зрения, как буквально все становились кавалерами и джентльменами, даже старый коммунист дед Егор и тот побрился. Спустя пять дней она пропала, джентльменов не осталось, а дед Егор забыл, зачем побрился, в буквальном смысле. Никто не помнил курносую Юленьку, будто и не существовала она вовсе. Косте тогда хватило ума не распространяться о некой пропавшей барышне, дабы не вызвать к своей персоне излишнего внимания. Уже впоследствии, лежа под домашним арестом в своей родной кровати, Костя припомнил те болезненные препараты, что она вводила ему в вену раз в сутки. Тогда в сознании поселился непреодолимый страх смерти, изменивший отношение мальчишки к собственной жизни. Поэтому, когда спустя несколько месяцев с Костей начали происходить странные, практически паранормальные события, вместо испуга он вздохнул с облегчением. Лучше быть героем «секретных материалов», чем мертвым или изувеченным.
