Как-то раз, сидя у окна мезонина в одиночестве в редкую минуту отдыха, Руфь увидела, что сосед вышел в свой сад погреться на солнышке. Когда она сюда приехала, этот сосед и его дочь часто и подолгу прогуливались, но постепенно его прогулки стали короче, и заботливая дочь отводила его домой, а сама потом отправлялась гулять одна. В последние годы сосед выходил уже только в садик за домом. Поначалу он передвигался, хотя и не без помощи дочери, довольно бодро, но теперь его выносили на руках и усаживали в большое мягкое кресло. Голова больного лежала неподвижно на подушке и не двигалась, в то время как добрая дочь — уже немолодая женщина — приносила отцу первые розы. Эта картина говорила Руфи о течении времени и ходе жизни.
Мистер и миссис Фарквар по-прежнему не оставляли ее своим вниманием. Однако мистер Брэдшоу не подавал никакого знака, что он простил тех, кто его обманывал, и мистер Бенсон уже не надеялся на возобновление дружеских отношений. Но он все-таки думал, что мистеру Брэдшоу должна быть известна та милая внимательность, с которой Джемайма относилась к его семейству, и то участие, которое она вместе с мужем принимала в Леонарде. Последнее чувство зашло так далеко, что мистер Фарквар однажды приехал к мистеру Бенсону, чтобы уговорить его и Руфь позволить Леонарду посещать школу за его, мистера Фарквара, счет.
Мистер Бенсон был застигнут врасплох и не мог сразу принять решение.
— Не знаю, — ответил он. — С одной стороны, это очень хорошее предложение, но с другой — мне сдается, что лучше этого не делать. Влияние матери на мальчика весьма благотворно, и я боюсь, как бы необдуманные намеки на его особое положение не затронули больного места в душе Леонарда.
— Но он так необыкновенно умен! По-моему, грех не дать ему такой возможности. Кроме того, часто ли он видится теперь со своей матерью?
— Ни дня не проходит, чтобы она не зашла домой провести часок-другой с сыном, даже когда очень занята. Руфь говорит, что это для нее лучший отдых. А бывает, она оказывается без работы на неделю-другую, за исключением отдельных визитов к больным. Предложение ваше очень заманчиво, но тут явно есть вопрос, требующий размышления, так что, я думаю, надо спросить об этом у нее.
— С удовольствием. И не торопите Руфь с решением, пусть она все хорошенько взвесит. Я думаю, она найдет, что выгоды в данном случае перевешивают.
— Мистер Фарквар, нельзя ли побеспокоить вас насчет одного дела, раз уж вы пришли к нам?
— Разумеется, всегда рад быть вам полезен.
— Дело вот в чем. Из отчета компании по страхованию жизни «Стар», помещенного в «Таймс», которую я получаю по вашей любезности, видно, что они объявили премию по акциям. Но мне показалось странным, что я не получил об этом уведомления. И я подумал: не лежит ли оно у вас в конторе, так как акции покупал мистер Брэдшоу, да и дивиденды я всегда получал через вашу фирму.
Мистер Фарквар взял газету и просмотрел отчет.
— Без сомнения, все так и есть, — сказал он. — Видимо, это небрежность кого-то из наших служащих, возможно Ричарда. Он не самый пунктуальный и исправный из смертных. Но я об этом позабочусь. Впрочем, вполне вероятно, что уведомление придет дня через два: служащие рассылают огромное количество таких бумаг.
— Что ж, я не тороплюсь. Мне только хотелось бы получить его прежде, чем я начну тратить деньги, обещанные этой премией.
Мистер Фарквар простился и ушел. В тот же вечер состоялось продолжительное совещание, так как Руфь оказалась дома. Она выступила решительно против школы: помимо выгод, она предвидела и вред для Леонарда — она опасалась, что мнение общества получит слишком большое значение в его глазах. По взаимному соглашению разговор был прекращен с тем, чтобы вернуться к нему в будущем, если позволят обстоятельства.
На следующее утро мистер Фарквар по просьбе мистера Бенсона написал в страховую компанию, чтобы справиться насчет премии. Хотя это был формальный запрос, он не счел необходимым уведомить о нем мистера Брэдшоу. Имя мистера Бенсона почти не упоминалось в разговорах между компаньонами: каждый из них знал о причинах, которые привели к отчуждению, и мистер Фарквар чувствовал, что никакие аргументы не заставят мистера Брэдшоу отказаться от своего мнения и перестать избегать бывшего духовника.
Однако случилось так, что ответ страховой компании, направленный на адрес фирмы, был передан мистеру Брэдшоу в числе прочих деловых писем. Акции мистера Бенсона оказались проданы и трансфертированы еще год тому назад, чем и объяснялось то, что ему не отправляли уведомление о премии.
Мистер Брэдшоу отложил письмо в сторону. Он даже порадовался, получив основание слегка презирать неделовую забывчивость мистера Бенсона, за которого, видимо, кто-то написал в страховую компанию. Когда явился мистер Фарквар, он заговорил об этом.
— Право, — сказал он, — эти диссентерские пасторы сущие дети в деловых вопросах! Забыть, что сам продал акции, и хлопотать о премии, когда оказывается, что всего лишь год тому назад он их трансфертировал.
Пока мистер Брэдшоу говорил, мистер Фарквар читал письмо.
— Я не совсем понимаю, — заметил он. — Мистер Бенсон высказался очень определенно. Он не смог бы получить полугодового дивиденда, если бы не владел этими акциями. И я не думаю, что диссентерские пасторы, при всей их неделовитости, так отличались бы от других людей, что не помнили бы, получали они или нет причитающиеся им деньги.
— А меня это не удивило бы — по крайней мере, в отношении Бенсона. Никогда в жизни я не видел, чтобы часы у него шли верно — вечно или бегут вперед, или отстают, — а ведь это должно было приносить ему неприятности каждый день. Наверняка и приносило. Надо думать, что денежные дела его точно в таком же беспорядке. Ручаюсь, он не ведет счетов.
— Мне не кажется, что одно следует из другого, — заметил мистер Фарквар, которого немного позабавили эти слова. — Часы у него, кстати, очень любопытные — они принадлежали его отцу и деду с незапамятных времен.
— И сентиментальные чувства заставляют его беречь их, несмотря на все неудобства для него и для других.
Мистер Фарквар, видя, что прийти к взаимопониманию не получится, прекратил разговор о часах:
— Ну-с, так насчет письма. Я написал по желанию мистера Бенсона в страховую компанию, и ответ меня не удовлетворяет. Все операции проходили через нас. Я не думаю, что мистер Бенсон продал акции, не уведомив нас, даже если он потом обо всем этом совсем забыл.
— Он, наверное, сказал Ричарду или мистеру Ватсону.
— Мистера Ватсона мы можем спросить прямо сейчас. Но боюсь, нам придется подождать возвращения Ричарда, так как неизвестно, где застанет его письмо.
Мистер Брэдшоу дернул за звонок, проведенный в кабинет главного бухгалтера, и сказал:
— Можете быть уверены, мистер Фарквар, что в ошибке виноват сам Бенсон. Это человек, который может раздать свои деньги на безалаберные милостыни, а потом удивляться, куда они делись.
