— Итак, вы утверждаете, что не писали этих слов? — спросил он, указывая на подпись пальцем, и палец его не дрожал. — Я вам верю. Это написал Ричард Брэдшоу.
— Сэр, дорогой и старый друг мой! — воскликнул мистер Бенсон. — Вы вывели такое заключение, которое, я уверен, не имеет основания. Нет никакой причины предполагать подобное, потому что…
— Причина есть, сэр. Не волнуйтесь, я совершенно спокоен.
Его каменные глаза и неподвижное лицо действительно выглядели непоколебимыми.
— Теперь нам следует только покарать преступника. У меня не два мерила: одно для себя и для тех, кого я люблю — а я его любил, мистер Бенсон, — а другое — для всех остальных. Если бы кто-нибудь подделал мою подпись, я знал бы, что моя обязанность — искать на него суда. Вы должны предъявить обвинение Ричарду.
— Нет, я этого не сделаю, — ответил мистер Бенсон.
— Вы, полагаю, думаете, что это меня огорчит? Ошибаетесь. Он мне больше не сын. Я давно решил, что отрекусь от любого из своих детей, если кто-то из них встанет на путь греха. Я отрекаюсь от Ричарда! Он мне теперь все равно что чужой. Меня не тревожит больше ни огласка, ни наказание… — Мистер Брэдшоу был не в силах продолжать, голос его прерывался. — Конечно, вы понимаете, я должен стыдиться такого родства, и это не может не беспокоить меня. Это очень естественно в человеке, который всегда гордился своим честным именем. Но что касается моего мальчика, которого я растил так же, как и других своих детей, то он, должно быть, порочен от рождения! Сэр, я готов отсечь его от себя, хотя он был моей правой рукой и любимцем. Прошу вас, не делайте меня помехой правосудию. Он подделал вашу подпись, он украл у вас все ваши деньги, все ваше имущество, как вы, кажется, сказали…
— Кто-то подделал мою подпись, но я не уверен, что это ваш сын. Пока я не узнаю всех обстоятельств, я не подам в суд.
— Каких еще обстоятельств? — спросил мистер Брэдшоу повелительным тоном, по которому было заметно, что он с трудом сдерживает раздражение.
— Я имел в виду силу искушения и прежние привычки того лица…
— Ричарда, — вмешался мистер Брэдшоу. — Он и есть это лицо.
Однако мистер Бенсон не обратил никакого внимания на слова мистера Брэдшоу и продолжал:
— Я считал бы себя вправе подать против него судебный иск, если бы обнаружил, что его поступок со мной — только один из числа многих обдуманно совершенных преступлений против общества. Тогда я смотрел бы на себя как на защитника других, более беспомощных…
— Но акции были всем вашим достоянием, — заметил мистер Брэдшоу.
— Это были все мои деньги, но не все достояние, — возразил мистер Бенсон и продолжал, будто его и не прерывали: —…от преступника-рецидивиста. Ричарда я преследовать не буду. И не потому, что он ваш сын, — не воображайте этого! Я отказался бы приступать к таким мерам против всякого молодого человека, не разузнав предварительно о нем таких деталей, которые я знаю о Ричарде. Не следует совершать действий, которые испортят ему жизнь и уничтожат все те задатки добра, которые у него есть.
— Что же доброго в нем осталось? — спросил мистер Брэдшоу. — Он обманул меня, он оскорбил Бога…
— А разве все мы не оскорбляли Его? — тихо спросил мистер Бенсон.
— Только неосознанно. Я никогда не делаю зла сознательно. Но Ричард, Ричард!..
Мистер Брэдшоу вспомнил об обличающих его сына документах и смолк, не в силах больше говорить. Однако, как только мистер Бенсон собрался что-то сказать, собеседник прервал его:
— Толковать тут не о чем, сэр. Мы с вами не сходимся во взглядах на подобные предметы. Еще раз прошу вас подать иск против этого мальчишки, которого я больше не считаю сыном.
— Мистер Брэдшоу, я не стану подавать иск, это решено раз и навсегда. Завтра вы сами будете рады. Больше мне нечего сказать.
Нам обычно не нравится, если нам говорят, что наш нынешний взгляд на вещи со временем сильно изменится. Этим как будто дают понять, что наши теперешние чувства ослепляют нас и что более дальновидный наблюдатель способен лучше нас провидеть будущее. Такое не понравится самому неглубокому человеку: выходит, любой другой человек может измерить его глубину. Мистера Брэдшоу не успокоило последнее замечание мистера Бенсона. Он поклонился, взял шляпу и молча направился к двери. Однако, дойдя до нее, обернулся и сказал:
— Если бы было побольше таких людей, как я, и поменьше таких, как вы, то на свете стало бы меньше зла, сэр. Сентиментальные люди поощряют порок.
Хотя мистер Бенсон держался спокойно во время этого разговора, его все-таки сильно поразил подлог, совершенный Ричардом, причем не столько сам факт преступления, сколько то, знаком чего оно являлось. Зная молодого человека с детства, мистер Бенсон замечал и часто сокрушался о том, что недостаток нравственной твердости делал Ричарда уязвимым для всех дурных последствий строгого и деспотического отцовского воспитания. У Дика никогда, ни при каких обстоятельствах не хватило бы решимости сделаться хладнокровным злодеем. Но без доброго влияния он легко мог превратиться в пронырливого плута. Мистер Бенсон решил на следующий день рано утром отправиться к мистеру Фарквару и посоветоваться с ним как с разумным другом семейства, компаньоном и вдобавок зятем и шурином заинтересованных лиц.
ГЛАВА XXXI
Несчастный случай с дуврским дилижансом
Мистер Бенсон пролежал до утра без сна, боясь проспать и опоздать к мистеру Фарквару. Было около шести часов, и на дворе стояла такая тьма, какая бывает в этот час в октябре. Вдруг в дверь его комнаты постучала Салли: она всегда ложилась и вставала рано и вчера отправилась в постель задолго до визита мистера Брэдшоу.
— Пришла какая-то женщина и хочет видеть вас немедленно! — объявила Салли сквозь замочную скважину. — Если вы не поторопитесь, то она явится сюда вслед за мной.
— Она от Кларка?
— Нет, мастер, совсем не от него, — ответила служанка. — Сдается мне, это миссис Брэдшоу, хоть она и укутана с ног до головы.
Мистеру Бенсону все стало ясно. Он сошел вниз и действительно увидел миссис Брэдшоу, которая сидела в его кресле, раскачиваясь и горько плача. Она заметила мистера Бенсона, только когда он подошел к ней.
— Ах, сэр! — воскликнула она, поднимаясь и хватая его за руки. — Не будьте так жестоки! У меня есть деньги, их оставил мне отец, сэр. Не знаю точно, сколько именно, но, наверное, больше двух тысяч фунтов. Я отдам вам их все! А если окажется, что я не могу передать их вам сейчас, то я напишу завещание, сэр. Только будьте милосердны к бедному Дику и не обращайтесь с иском, сэр!
— Дорогая миссис Брэдшоу, прошу вас, не тревожьтесь так. Я и не думал подавать иск.
— Но мистер Брэдшоу говорит, что вы обязаны это сделать!
— Я не сделаю этого, поверьте. Я так и сказал мистеру Брэдшоу.
— Разве он приходил сюда? Ах, ну разве он не жесток? Мне все равно. До сих пор я была хорошей женой. Да, была. Я исполняла все его приказания с тех самых пор, как мы поженились. Но теперь я не стану молчать! Я всем расскажу, как он жесток к своему родному ребенку. Если он засадит бедного Дика в тюрьму, я тоже туда сяду! Если мне придется выбирать между мужем и сыном, я выберу сына, потому что все покинут его, кроме меня!
