«Ничего. – Брайан начал топать ногой, поднимая пыль, словно потерял интерес к нашему разговору. – Вообще-то она очень приятная».
Брайан помахал рукой женщине на веранде, та помахала ему в ответ, и оба улыбнулись.
В нашем доме в Бэттл Маунтин было много животных: бродячих кошек и собак и даже неядовитые змеи, черепахи и ящерицы, которых мы ловили в пустыне. Некоторое время у нас жил койот и вел себя довольно тихо, а однажды папа принес подраненного американского грифа: его мы назвали Бастером. Гриф был самым недружелюбным питомцем из тех, что мы когда-либо имели. Когда мы кормили его кусочками мяса, гриф поворачивал голову в сторону и злобно смотрел на нас желтым глазом. Потом он начинал кричать и хлопать единственным здоровым крылом. Я даже была рада, когда его второе крыло зажило и он улетел. Каждый раз, когда мы видели кружащую стаю грифов, папа говорил, что узнает среди них Бастера, который спустится и поблагодарит нас. Но я была уверена, что Бастер уже не вернется. В этой птице не было ни грамма благодарности.
Мы не могли покупать специальную еду для домашних животных, поэтому наши питомцы довольствовались тем, что осталось от нашего стола. «Если им не нравится, чем их кормят, то пусть уходят, – говорила мама. – То, что они здесь живут, не значит, что я собираюсь превращаться в их официанта». Мама утверждала, что, не позволяя животным садиться себе на шею, мы делаем им большое одолжение. Когда нам придется уехать, они смогут выжить.
Мама вообще была большим поборником идеи самостийности всех живых существ.
Она стремилась не нарушать и не менять законов природы. Например, она наотрез отказывалась убивать многочисленных мух в нашем доме, говоря, что они – пища для птиц и ящериц. А птицы и ящерицы в свою очередь служат пищей для кошек. «Убьешь муху, и кошка с голоду помрет», – говорила мама. Она считала, что, не убивая мух, она как бы покупает кошачью еду и при этом денег не платит.
Однажды, когда я была в гостях у своей подружки Карлы, обратила внимание на то, что у нее в доме нет мух, и спросила ее маму, почему это так.
Мама Карлы показала мне на висящие с потолка ленты для поимки мух производства компании Shell и объяснила, что их можно купить на каждой заправке этой компании. Она сказала, что у них такие ленты висят в каждой комнате. Мама Карлы говорила, что ленты пропитаны специальным ядом для мух.
«А что же едят ваши ящерицы?» – поинтересовалась я.
«А у нас нет ящериц», – ответила мама моей подруги.
Я вернулась домой и рассказала маме о лентах против мух в доме Карлы, но та отказалась их покупать. «Они же мух убивают, значит, нам не подходят», – объяснила она.
В ту зиму папа купил побитый Ford Fairlane и в выходные, когда погода стояла не очень жаркая, объявил, что мы едем купаться в место под названием Горячая Кастрюля. Это были теплые природные источники, расположенные к северу от города и окруженные скалистыми горами и зыбучими песками. Источники были сероводородные, и теплая вода в них пахла тухлыми яйцами. По краям источника образовывались наросты из-за обилия минералов в воде. Папа считал, что этот источник надо купить и построить рядом с ним SPA.
Чем дальше отходишь от берега в воду, тем она становится теплее. В центре источник был очень глубоким. Некоторые в Бэттл Маунтин говорили, что в источнике вообще нет дна и он начинается от центра земли. В нем утонуло несколько пьяных и подростков, и в клубе Owl поговаривали, что, когда их тела всплыли, они были вареные.
Брайан и Лори умели плавать, а я нет. Я боялась большой воды, которая казалась мне чуждой, потому что большую часть жизни я прожила в пустыне. Однажды мы останавливались в мотеле, где был бассейн. Я тогда, держась за бортик, проплыла всю длину бассейна, но на источнике аккуратных бортиков не было, и держаться мне было не за что.
Я зашла в воду по плечи. Вода была теплой, а камни, на которых я стояла, настолько горячими, что обжигали ступни. Я повернулась и посмотрела на папу, который внимательно за мной наблюдал. Он прыгнул в воду, подплыл ко мне и сказал: «Сегодня будем учиться плавать».
Одной рукой он обнял меня и поплыл. Я очень испугалась и обхватила его шею так крепко, что кожа на ней стала белой. «Ну смотри, не так уж и плохо получилось?» – сказал папа, когда мы доплыли до другого берега.
Мы поплыли назад, и в самой середине пути папа отцепил мои пальцы от своей шеи и оттолкнул меня. Я хаотично била руками и начала тонуть. Под водой я вдохнула и хлебнула воды через нос в горло. Хотя мои глаза были открыты, я ничего не видела оттого, что их жег сероводород, к тому же видимость закрывали мои собственные волосы. Тогда я почувствовала, как две крепкие руки схватили меня за талию: папа вытащил меня из воды. Я отплевывалась и кашляла.
«Все в порядке, – сказал папа. – Дыши спокойно, восстанови дыхание».
После того как я передохнула и пришла в себя, папа поднял меня и бросил в самую середину источника. «Учись плавать!» – прокричал он. Я снова начала тонуть. Снова вода попала в нос и легкие. Я поднялась на поверхность, жадно вдохнула воздух и потянулась рукой к папе. Но папа чуть отплыл в сторону и не стал мне помогать. Он схватил меня только тогда, когда я снова начала тонуть.
Папа снова и снова бросал меня в воду. Я поняла, что он спасает меня только для того, чтобы еще раз бросить в воду, и вместо того, чтобы тянуться к нему, начала от него уплывать. Я болтала ногами и гребла руками, чтобы он не смог меня схватить.
«Отлично, у тебя все получается! Ты плывешь!» – закричал папа.
Я вышла из воды и села на камень, чтобы отдышаться. Папа тоже вышел на берег и попытался меня обнять. Но я была ужасно зла на него и на маму за то, что та преспокойненько плавала на спине, не обращая внимания на то, что происходит с ее дочерью. Я игнорировала Брайана и Лори, которые подошли ко мне с поздравлениями. Папа повторял, что он меня безмерно любит и никогда меня не подведет, но я не могу всю жизнь хвататься за его руку. Каждый отец должен научить ребенка следующему: «Если не хочешь утонуть, учись плавать». Именно поэтому папа поступил со мной так, а не иначе.
Когда я отдышалась, то поняла, что папа совершенно прав.
Однажды, когда я вернулась с прогулки по пустыне, Лори сказала: «Плохие новости. Папа потерял работу».
Папа проработал здесь полгода, то есть дольше, чем на других работах. Я подумала о том, что скоро мы покинем Бэттл Маунтин и тронемся в путь.
«Интересно, где мы скоро окажемся?» – спросила я.
Но Лори только покачала головой. «Мы остаемся здесь», – сказала она. Папу не уволили, он уволился сам. Он решил посвятить свое время поискам золота. Папа подготовил себе несколько «халтур», решил довести до конца некоторые изобретения, и вообще у него были планы, как можно заработать. Однако мы перейдем на режим жесткой экономии. «И всем нам придется помогать», – добавила сестра.
Я задумалась о том, чем могу помочь семье, кроме собирания бутылок и металлолома. «Я могу снизить цены на камни из моей коллекции», – предложила я.
