«А как ты сама думаешь?»
Лори очень переживала. Она не очень хорошо представляла себе, что будет делать в Нью-Йорке. Эта часть нашего плана оставалась очень слабо проработанной. Осенью я считала, что Лори будет учиться в одном из университетов и получит стипендию на обучение. Она была финалистом национального конкурса среди учеников средних школ. Правда, она не сдала последний тест, потому что он проходил в Блуфильде, куда ей пришлось ехать на попутках. Ее взял в кабину дальнобойщик, который начал к ней приставать. В результате Лори опоздала на тест и его не прошла.
Мама поддерживала план Лори переехать в Нью-Йорк и говорила, что сама бы с большим удовольствием переехала в большой город. Она предложила, чтобы Лори подала документы в университет Cooper Union
[53]
. Лори собрала портфолио рисунков и непосредственно перед тем, как отправить их в университет разлила на них кофе, после чего мама сделала предположение, что Лори боится успеха.
Лори узнала о том, что литературное общество оплатит обучение студенту, который создаст лучшую работу на тему «Гении английской литературы», и решила, что сделает из глины бюст Шекспира. Лори трудилась неделю не покладая рук. Для работы она использовала заостренную палочку от мороженого. В результате бюст получился, словно копия Шекспира с его глазами немного навыкате, бородкой и серьгой в ухе.
Однажды вечером мы сидели и смотрели, как Лори заканчивает свою работу. Вдруг появился пьяный папа и заявил: «Это совсем не похоже на Шекспира. И вообще, как я вам уже говорил, Шекспир – это чистый миф».
Каждый раз, когда мама вынимала книжку с пьесами Шекспира, папа говорил, что они написаны не великим английским бардом, а большим коллективом людей, в который входил и граф Оксфорда, потому что в те времена в Англии не было ни одного человека, который обладал бы словарным запасом в тридцать тысяч слов. В общем, папа утверждал, что Шекспира, как гения английской литературы, не существовало.
«Этим бюстом ты только увековечиваешь обман, который продолжается уже несколько веков», – критиковал папа.
«Папа, это всего лишь бюст», – оправдывалась Лори.
«В этом-то и вся проблема», – отвечал папа.
Он критически осмотрел бюст, после чего быстро протянул руку и размазал мокрую глину на губах поэта большим пальцем.
«Что ты наделал?» – в ужасе закричала Лори.
«Теперь это не просто бюст, а бюст с глубоким символическим значением, – сказал папа. – Работа называется «Немой бард».
«Я столько времени на него потратила! Я лепила его так долго! – кричала Лори, – а ты взял и испортил!»
«Я его облагородил», – возразил папа.
Он заявил, что поможет Лори написать сочинение, доказывающее, что Шекспир – это собирательное имя творческого коллектива, точно так же, как Ренуар – это всего лишь один из авторов картин, которые ему приписываются. «Да ладно, ты произведешь фурор в литературном мире!» – убеждал ее папа.
«Да не нужно мне никакого фурора! Я просто хочу получить стипендию и пойти учиться!» – отвечала Лори.
«Черт подери, ты участвуешь в забеге лошадей, а мыслишь, как коза. Козы не выигрывают забеги и гонки», – сказал папа.
Лори не собралась с духом, чтобы восстановить испорченный бюст. Она смяла глину и оставила ее на рабочем столе. Я сказала Лори, что, даже если ее не примут в художественную школу или университет, она все равно поедет в Нью-Йорк. Она может жить на накопленные нами деньги, найдет работу и только после этого подаст документы. Это был наш новый план.
Мы очень разозлились на папу. Папа расстроился и заявил, что ему даже не хочется домой возвращаться, потому что никто его не ценит. Он утверждал, что не хочет отговаривать Лори от поездки в Нью-Йорк, но, если у нее в голове есть хоть капля здравого смысла, она останется дома. «Нью-Йорк – это клоака, где живут педики и насильники», – неоднократно повторял он. У Лори украдут деньги, она будет жить на улице, станет проституткой и наркоманкой, как большинство сбежавших из дома детей. «Я говорю это, потому что я тебя люблю, – настаивал он. – Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое».
Однажды вечером, когда мы уже девять месяцев собирали деньги на поездку Лори, я пришла домой и хотела положить в копилку несколько заработанных долларов. Свиньи-копилки не оказалось в старой швейной машинке. Я стала искать ее в спальне и нашла на полу.
Кто-то разрезал копилку ножом и украл наши деньги. Я сразу поняла, что это сделал папа. Но не могла себе представить, что он падет так низко. Лори еще ничего не знала. Она была в гостиной и рисовала плакат. Я хотела спрятать копилку и попытаться набрать денег, пока Лори ничего не знает о пропаже. Но потом я поняла, что не смогу возместить деньги, которые мы втроем собирали девять месяцев. За месяц до отъезда Лори это было бы нереально.
Я вошла в гостиную и встала около нее, пытаясь найти слова трагичного сообщения. Лори рисовала плакат с надписью «Томми». Через некоторое время Лори подняла голову и спросила:
«В чем дело?»
По выражению моего лица она тут же поняла, что что-то не так. Лори встала со стула так резко, что опрокинула флакон туши, которая залила рисунок, и побежала в спальню. Я ожидала, что она громко закричит, но вместо этого последовала долгая тишина, после которой я услышала, что она плачет.
В тот вечер Лори решила не ложиться спать, а дождаться папу. Она сказала, что, если надо, она не пойдет на следующий день в школу, но папа не появлялся три дня. Наконец, мы услышали его шаги на нашей шаткой лестнице.
«Ты – ублюдок! – закричала Лори. – Ты украл наши деньги!»
«Черт возьми, о чем ты? – спросил папа. – И выбирай выражения». Он прислонился к косяку и зажег сигарету.
Лори взяла разрезанную копилку и со всей силы швырнула ее в отца, но копилка была пустой и легкой. Она слегка коснулась его плеча и упала на пол. Папа аккуратно наклонился, словно в любой момент пол мог уйти у него из-под ног, и поднял копилку. Повертев ее в руках, он сказал: «Кто-то распорол копилку, – и добавил, повернувшись ко мне: – Жаннетт, ты не знаешь, кто это мог сделать?»
Вопрошая, он улыбался мне. После того, как он меня высек, папа прикладывал все силы, чтобы меня очаровать. И хотя я тоже планировала уехать из этого дома, он еще был в состоянии заставить меня улыбнуться, и он по-прежнему считал меня своей союзницей. «Ты взял деньги, – ответила я, – вот и все».
«Ну, это уже ни в какие ворота не лезет», – сказал папа и начал длинную тираду о том, как человек приходит домой после подвигов, после убийств драконов, он делает все возможное, чтобы его семья была в безопасности, и за все свои труды просит лишь о том, чтобы его немного любили и уважали. Он заявил, что не брал наших денег, но если Лори так уж хочет ехать в Нью-Йорк, он сам будет финансировать ее путешествие.
