Красивое белокаменное строение с тонкими шпилями. Роскошный сад. Куча народу. И неизменный запах… А куда деваться? Не пострадает достоинство высокородного графа или герцога от того, что нагадил он под кустом. И точка.
Лилиан сопровождали четверо вирман и Тахир. Вручая ей письмо от Эдоарда, адресованное его августейшему собрату, королевский секретарь сказал по секрету, что ее визит уже высочайше согласован.
Да, дипломатический протокол бывает строг. Но если два короля сразу хотят на него… наступить, кто станет спорить? Особенно с Гардвейгом, который и по меньшему поводу головы рубил не задумываясь.
Камикадзе – это в Японии. Здесь же всем хотелось жить.
Лилиан спешилась у парадного входа, бросила поводья подбежавшему слуге и попросила:
– Любезнейший, доложите. Ее сиятельство графиня Лилиан Иртон с докторусом дин Дашшаром по повелению его величества Гардвейга.
Спустя десять минут (между прочим, почти рекорд) появился весьма раззолоченный тип.
– Ваше сиятельство?
Лилиан чуть кивнула. Сверкнули изумруды.
– Да.
– Мое имя – Томас Райтон. Лэйр Райтон. Я состою при его величестве. Позвольте вас проводить?
– Буду благодарна, лэйр.
Лиля расцвела улыбкой, и лэйр улыбнулся в ответ. Чего уж там – не самый высокий титул. Сам, своим горбом пробивался. Только вот графы и герцоги всегда на него будут смотреть свысока. Но Лиля даже не подумала чваниться и оперлась на предложенную руку.
От своего сопровождающего Лиля узнала, что ее визит весьма кстати. У его величества с утра разболелась нога, ему уже пустили кровь и поставили пиявки. Правда, король пребывает в очень плохом настроении.
– Уйди отсюда, бестолочь! – рявкнул Гардвейг на дочь.
Анелия послушно бросила примочки и вылетела из покоев, заливаясь крокодиловыми слезами. Возиться с отцовской ногой ей было противно до тошноты. Но и выбора не было. А раз отослали… ее обидели. Пошла плакать.
Кроме того, нервы у принцессы были на пределе еще и потому, что вчера вечером ей наконец удалось переговорить с человеком графа Лорта, и этот разговор она до сих пор не могла вспоминать без дрожи.
– Он жив…
– Кто?
– Лонс Авельс. Мой…
– Знаю. Он здесь?
– Он подошел ко мне на балу… Что же делать? Что делать?..
– Эдоард знает?
– Нет. Он сам по себе, как-то спасся… Альдонай!
– Помолчи! Услышат – себя погубишь!
Выть Анелия престала, но в кружевной платочек (производства «Мариэль») зубами вцепилась. Да так, что спустя минуту принялась от ниток отплевываться. Мужчина о чем сосредоточенно размышлял.
– О чем вы договорились? – наконец спросил он.
– Встретиться в церкви и бежать.
– Умница. Значит, так. В церкви передашь ему записку. Я завтра приду к тебе, продиктую текст. Остальное – не твоя забота.
Анелия побледнела. Но выбора у нее не было. Да и выбирать не хотелось. Между троном и селом? Смеяться изволите?
– Почему не сейчас?
– Потому что мы не дома. Некоторые вещи готовить надо. Занимайся своими делами и молчи.
Сейчас Анелия спешила в свои покои и гадала, пришел ли тот человек…
Лилиан же вошла в покои Гардвейга и присела в реверансе.
– Ваше величество…
И подняла глаза, только когда прозвучало повелительное:
– Подойдите, графиня.
Гардвейг был красив даже сейчас, а уж в пору юности, наверное, ослеплял своей внешностью. Золотые волосы, мощное телосложение, яркие голубые глаза, умное лицо… Лев Уэльстера.
Увы, Лев был болен. Сейчас он полулежал на кушетке, одна нога его была вытянута и покоилась на табурете, над ней хлопотал какой-то тип. Докторус?
Да, похоже. Иначе зачем бы ему сажать на ногу пиявок?
Фу-у-у…
Были, были в медицине разделы, которые Лиля ненавидела всем сердцем. А именно – гирудотерапия. В бытность студенткой она соглашалась брать пиявок только в перчатках. Ее тошнило от одного вида, она ненавидела этих тварей всей душой, несмотря на их несомненную пользу. Увы…
– Ваше величество, мой король приказал нам приехать сюда…
– И осмотреть мою язву. – Гардвейг действительно был не в настроении. – Что встали? Действуйте!
– Вы позволите, ваше величество?
– Я же сказал! – рявкнул Гардвейг.
– Но ваш докторус…
Гардвейг резко двинул того рукой в плечо.
– Пошел вон!
И тут же скривился от боли. Докторус поспешно шарахнулся за дверь. А Лиля подошла к Гардвейгу и без колебаний опустилась на колени.
– Тахир-джан, вы можете убрать эту радость?
Тахир принялся отлеплять пиявок, а Лиля стала разматывать довольно-таки грязный бинт с язвы, морщась от вони.
М-да… Сама язва была прочно замазана чем-то белым. Из-под него проступало красное с синеватыми жилками. Нога была опухшей и не слишком здорового цвета. Но хоть вены не варикозные…
О язвах Лиля знала многое. Если это трофическая – то хотя бы какая? Диабетическая, ишемическая, варикозная… Или была простая рана, а ее залечили до язвы?
Лилю больше устроил бы последний вариант. Потому как все остальное вылечить было практически нереально. Без антибиотиков и надежды их получить! Без любимых «циллинов», «мицинов» и «циклинов». Без… да без всего, одними народными средствами!
Спору нет, можно и ими. Но ведь на начальной стадии! А не на такой, когда она вполголени. И неясно, где она образовалась изначально!
– Ваше величество, чем вам намазали ногу?
– Позови докторуса да спроси, – сварливо отозвался Гардвейг.
Лиля встала и поклонилась.
– С вашего позволения. Тахир, пока готовь инструменты…
– Докторус!
Тот влетел ракетой.
– Ва… ваше величество?
Гардвейг кивнул в сторону Лилиан. Мол, она звала – она и спрашивает. Докторус перевел взгляд. И даже вздрогнул от убийственного холода зеленых глаз.
– Давно вы лечите его величество?
– П-полгода…
Лиля едва не зашипела.
– И чем?
– Это фамильный секрет! – приосанился докторишка. – Это чудодейственная мазь, которая образует корку, а рана под ней…
Лиля чуть не взвыла. Вот уж чего нельзя делать при некоторых язвах – это накладывать мазь. Между прочим, бактерии под ней размножаются весело и игриво.
Пока неизвестно, с язвой какого типа они имеют дело, а потому…
