Анелия развернулась – и едва не уткнулась в грудь мужчины, задавшего вопрос.
Высокий, симпатичный, темноволосый, весьма неплохо одет… на поясе кинжал в дорогих ножнах…
– Э-э-э…
– Питер Леворм, к вашим услугам, госпожа.
– Мне нужен корабль, – решилась Анелия.
– Простите?
Принцесса вздохнула и рассказала историю, которую сочинила недавно, пока ехала в карете. Она вдова. Муж умер два дня назад. Его родня собирается упрятать бедную женщину в монастырь. Соответственно Анелия решила взять что поценнее и сбежать из дому. Но она знает, ей будет плохо здесь, где она была счастлива с любимым человеком, лучше уж уехать куда-нибудь в Авестер или в Ханганат…
Мужчина внимательно выслушал и кивнул.
– Сочувствую вашему горю, госпожа…
– Амелия Ультер. Я не дворянка.
– Амелия, милая, позвольте пригласить вас на борт моего корабля.
– Вашего корабля?
– «Серебряная акула» уходит этим вечером, с отливом…
– И куда вы направляетесь? – спросила Анелия.
– В Ханганат.
– Сколько будет стоить проезд?
Капитан назвал цену, которая была Анелии по карману. Принцесса подумала пару минут и кивнула.
– По рукам.
– Тогда прошу вас, госпожа. Я покажу вашу каюту. А вещи?
Анелия покачала головой.
– Родня мужа могла меня остановить…
Питер покивал. Ну да, разумеется. Родня мужа… Нет, то, что девица от кого-то бежит, это понятно. И что ее история брехня от первого до последнего слова, тоже понятно. Но… Питер недоговаривал не меньше.
Про Ханганат он сказал правду. А вот про то, что он туда повезет, умолчал.
Он пойдет вдоль берегов Уэльстера и Эльваны. И попутно заберет приготовленный для него груз рабынь.
Да-да. В Ханганате красивые девушки пользуются спросом. И если есть возможность пополнить список на одну единицу – почему бы нет?
Он предложил Анелии руку и повел ее на борт корабля.
Интересно, солгала она про мужа или нет? Если она не девочка, то можно будет и попользоваться по дороге… приятная кошечка.
Анелию ждало нелегкое будущее. Но по сравнению с тем, что сделали бы с ней отец, граф Лорт или Эдоард, попади она им в руки, оно было вполне приемлемым. По крайней мере, у нее оставалась жизнь и даже возможность в ней устроиться.
Лиля потеряла счет времени.
Уже несколько часов она находилась у постели мужа. То ему промывали желудок, то ставили клизмы, то пытались поддержать сердце…
И все чаще она осознавала, что проигрывает.
Боги, как же она ненавидела смерть… Безвременную, бессмысленную, жестокую, уводящую в неизвестные дали близких людей.
Что бы ни говорила Библия в оставленном ею мире – мол, порадуйтесь, они теперь там, где лучше, это вам не повезло…
Этого Лиля не признавала. Радоваться?! Драться и только драться! И она боролась за каждого пациента. Отчаянно. Безнадежно, но боролась. Несправедливо, когда уходят такие молодые, сильные… смерть всегда болезненна, но в некоторых случаях – особенно.
Откуда-то появилась бледная и зареванная Миранда. А в синих глазах был только один вопрос: «Папа останется жить, правда ведь?»
Правда?
Что могла сделать Лиля? Только передать ее на руки Алисии и Эдоарду – и ребенок прижался пусть и к неродной, но бабушке, делясь живым человеческим теплом.
Сердце Джерисона Иртона остановилось первый раз на седьмом часу после отравления. И Лиля делала искусственное дыхание, стремилась хоть как-то помочь…
Второй раз – и окончательно – оно остановилось еще через час. И Тахир оторвал от мертвого тела Лилиан, которая остервенело пыталась запустить сердце, заставить его биться… да хоть как!
– Прекрати. Он мертв.
Лиля дернулась раз, другой…
– Пусти!
Тахир вздохнул и сильно встряхнул графиню.
– Ты же видишь. Он мертв!
Лиля осела на пол и разревелась в три ручья. Бессилие? Злость? Стресс?
Тахир кое-как помог ей перебраться в кресло и оставил там. Вернулся к кровати.
Все было сделано правильно. И промывание. И прочищение. Но… сердце просто не выдержало. Такое бывает. Сильный яд, плюс они начали лечение далеко не сразу, а эта дрянь впитывается через слизистую, плюс наверняка были какие-то примеси…
Отнять жизнь легко, ты поди спаси ее…
Он прикрыл тело графа простыней и вышел за дверь. Там ждали.
Ждал Эдоард, и ему сейчас наверняка понадобится уход.
Ждала Алисия.
Ждала Миранда, которую надо будет успокаивать.
Ждал Ричард – он не мог уйти, не узнав о судьбе друга.
Ждал Август Брокленд. Чтобы он оставил дочь без поддержки? Никогда!
Двор тоже ждал. И уже всем было известно, что покушались на короля, а вместо этого отравили графа. Про Анелию ничего не говорили, и то утешение. Никто не связывал ее с покушением.
Они ждали. И, когда Тахир вышел из комнаты, встретили его вопросительными взглядами.
Ему ничего не надо было говорить. Все всё поняли. Разрыдалась, прижавшись к Алисии, Миранда. Мертвенно побелел Эдоард – да так, что Тахир без лишних размышлений схватил его за руку, посчитал пульс – и тут же накапал в ложку настойки. Вот только короля им до кучи сейчас лечить не хватало.
Август помрачнел на глазах. Ричард же прошел в соседнюю комнату.
На кровати лежало… тело. Вокруг него стояли тоскливые докторусы, в кресле рыдала Лилиан Иртон… Рик сдернул простыню с лица друга.
Что чувствуют в таких случаях? Боль? Недоумение? Растерянность?
Это было в полном составе. И – непонимание. Тяжкое и тоскливое. Как же так? Еще вчера утром они смеялись, валяли дурака, перешучивались, а сейчас от друга осталась только оболочка. Пустая и тоскливая. И в ней нет чего-то самого важного.
Нет, ничего нет и никого нет…
Пустота и холод захлестнули принца, он резко развернулся и вышел.
Лиля не обратила на него внимания.
«Вот она твоя плата, твое сиятельство. Дура, безмозглая дура!!!
Тебе был неудобен муж? Вот и получилось… ты не желала ему смерти, ты просто желала, чтобы его не было в твоей жизни. И не твоя вина, что жизнь выбрала другое.
Ты можешь выть, кусаться, ругаться… ты ничего не можешь сделать. Ни исправить, ни подумать – ни-че-го…
Останься он жив – и ты искала бы обходные пути, думала бы о разводе, бегала бы от него… ты могла бы. А он – умер. И ничего не осталось. Только девочка с синими глазами.
