Маг изумленно вытаращил глаза и демонстративно вбил некогда щегольский сапог в устилающий дно лодки живой ковер из рыб:
– Тебе мало того, что мы уже наловили?!
– Мне достаточно… – перестав валять дурака, ответил снайпер. – А тем, под кого мы косим, – нет…
– Оглянись по сторонам и покажи хотя бы одну рыбачью лодку, которая возвращается к берегу в такую рань! – поняв, что маг опять тупит, объяснила Ольга.
По большому счету, это объяснение было притянуто за уши: семь из двенадцати лодок, вышедших на лов в эту часть залива, принадлежали отнюдь не рыбакам, а сотрудникам все той же гильдии Ан-Мар. Загримированные мужики всех возрастов и степеней потрепанности старательно изображали массовку и подстраховывали стрелков от всякого рода непоняток. Тем не менее, оно сработало: посмотрев на ближайшее плавсредство, ап-Шевил перестал тормозить и вцепился в удочку. А Ольга, вытерев мокрое от пота лицо рукавом, выпила пару глотков теплой воды из полупустой фляги и снова припала к прицелу.
За минуту с небольшим, прошедшую с момента смерти Закир о-Наиля, особняк покойного успел превратиться в растревоженный муравейник. Рядом с телом Шрама суетился сухонький старикашка в потертом одеянии магов, не столько пытаясь реанимировать почти обезглавленный труп, сколько изображая старания. Рядом с ним скалил зубы крайне неприятного вида мужчина лет эдак тридцати пяти-сорока, зачем-то вцепившийся в висящий на шее амулет. А чуть поодаль от них недвижными статуями стояли четыре арбалетчика с оружием на изготовку и буквально пожирали взглядами окрестные крыши.
Прилегающие к особняку улицы и подворотни выглядели еще веселее: от ворот логова покойного о-Наиля разбегалась толпа жаждущих мести мужчин. Жажда мести, испытываемая этими представителями криминального «дна», была настолько сильна, что некоторые бойцы перепрыгивали через заборы и вламывались в ближайшие дома. Впрочем, таких было сравнительно немного – основная масса обозленного ворья бежала вниз по склону. К ветхим строениям второй и третьей террас – в ту сторону, с которой, по их мнению, мог стрелять убийца.
Сиротинушки, потерявшие «папу», срывали ярость, гнев и другие верноподданнические чувства истовее не бывает: попадавшиеся на пути местные жители разлетались в разные стороны, как кегли. И, падая ниц изломанными куклами, пятнали утоптанную землю темной, как выдержанное вино, кровью. А вот на море никто не смотрел. Да и зачем – что рыбацкие лодки, что судно «акустической поддержки» стояли на якорях слишком далеко от берега. Что, по мнению подчиненных покойного Шрама, давало находящимся в них рыбакам стопроцентное алиби: стрелять на таком расстоянии местные лучники или арбалетчики были не в состоянии.
Убедившись в том, что они вне подозрений, Фролова некоторое время понаблюдала за командой парусника, с самого утра громыхающей какими-то железяками и тем самым создающей нужный звуковой фон. Затем успокоенно отложила в сторону карабин, выбралась из пристройки и недовольно поморщилась: за два часа пребывания в жуткой духоте ее одежда промокла насквозь и неприятно липла к телу. Увы, снаружи оказалось ничуть не лучше – мертвый штиль превратил поверхность Лазурного океана в абсолютно гладкое зеркало, а жаркие лучи стоящего над головой Гевера заставляли мечтать о прохладе.
– Эх, сейчас бы ополоснуться… – по-русски пробормотала девушка, перегнулась с борта и, зачерпнув ладонью невероятно чистую и прозрачную воду, плеснула ею себе в лицо.
– Реакцию ап-Шевила на свое нижнее белье представляешь? – ухмыльнулся Максим.
– Захлебнется собственной слюной… – вздохнула Ольга, порядком уставшая от сальных взглядов стихийника. – Или, как вариант, потеряет сознание из-за оттока крови от головного мозга.
– Именно! Поэтому придется потерпеть. Еще день-два…
– А потом?
– Большой Босс обещал хату во втором круге.
[6]
И свободный выход в город.
В этот момент один из двух поплавков резко скрылся под водой, и стихийник рванулся к удилищу:
– У меня клюет!
Смотреть за неравной борьбой Аттуша и очередной краснухи
[7]
было лениво. Поэтому Ольга перебралась на нос раскачавшейся лодки и, мазнув взглядом по высоченным башням летнего дворца второго сына Владыки
[8]
Равенстира, выглядывающим из-за крыш домов Купеческой и Серебряной террас, уставилась на Облачную Пристань.
Высоченное плато, возвышающееся над Лейстиваром и уходящее вершиной в низкие облака, выглядело о-о-очень солидно. Вертикальная стена исполинской столовой горы, отсекающей прибрежный город от внутренних областей континента, казалась одним сплошным «зеркалом». И, без всякого сомнения, относилась к категории Big Wall.
[9]
А такие стены всегда вызывали в девушке легкий трепет и жуткое желание попробовать себя на излом.
– Чё, прикидываешь требуемое количество веревок и подходящий маршрут? – по своему обыкновению путая гелиа-ти и русский, ехидно поинтересовался Вересаев.
– Ага… – призналась девушка. – А еще жалею, что не взяла с собой рюкзак со снарягой…
– Маршрут – это тропа? – запустив добычу в садок, спросил стихийник.
– Угу…
– А чего ее искать? Тропа Десяти Тысяч ступеней начинается на Закатном Конце Лейстивара, то есть во-он за той дозорной башней. И почти сразу же уходит на Полночь. Правда, отсюда не видно ни одного ее поворота. Даже в ваш бинокль…
Напоминать о том, что эта тропа, а заодно и большая часть города уже изучены по объемным иллюзиям, снайпер не стал. Объяснять, что Фролову интересовала отнюдь не утоптанная пешеходная дорожка – тоже. Он просто посмотрел в указанном направлении, а затем согласно кивнул:
– Да, действительно не видно…
– Зато я могу показать вам летний дворец лин-Арраса ап-Биертена, лейстиварскую Академию магии, казармы Белой Сотни Измененных, Лобную площадь, Золотой рынок…
«Предпочла бы увидеть Лужники, МИД и Сити…» – вспомнив вид, открывающийся с любимых Воробьевых гор, мысленно вздохнула Ольга. И, поняв, что маг опять распушил перья, решила заняться делом. Забрала у него бинокль, попросила не дергать лодку, оглядела рыбаков в ближайших плоскодонках и песчаный пляж Черного предместья с полосой гниющих водорослей вдоль воды. Затем «полюбовалась» остовом то ли рассохшегося, то ли потерпевшего крушение парусника на дальнем берегу и перевела взгляд выше – к домам и улицам третьей, самой нижней террасы. Как оказалось, зря: в грязной подворотне между двумя еле дышащими на ладан лачугами несколько головорезов покойного Шрама втаптывали в землю чье-то изломанное тело.
