В знак успешного окончания переговоров оба пожали друг другу руки по обычаю белых людей.
* * *
Минненота с одним из сагаморов и воином-переводчиком остался в селении Яндоги, а другой сагамор, помоложе, ускакал в только-только покрывшуюся молодой травой степь, чтобы вернуться обратно уже с двумя мустангами.
Воронцов пригласил дакота в свой вигвам на обед, благо и повод сыскался: накануне Чучанга, сопровождаемый бессменным Кучумом и несколькими воинами-тлинкитами, подстрелил в лесу из «волшебного ружья» Алеши лося. Так что печенка, поджаренная на знаменитой сковородке Повелителя Духов, оказалась весьма кстати. Когда же Воронцов выставил еще и бутылку рома, Минненота восторженно воскликнул:
– О, «молоко белых»!
– У нас эту жидкость называют «водой белых», – поправил его Яндога.
Минненота озадаченно посмотрел на него, а потом бесшабашно махнул рукой:
– Да как ни называй, лишь бы голову веселила!
Дакота дружно закивали, одобряя мудрость своего вождя.
После того как трубка мира пошла по кругу, Минненота, уже слегка захмелевший, обратился к Воронцову с просьбой:
– Прошу тебя, Повелитель Духов, не вскрывать бочонок с порохом вплоть до прибытия моих воинов с мустангами.
– Слово графа! – автоматически ответил Алексей Михайлович и тут же пожалел об упоминании своего титула, поскольку переводчик беспомощно уставился на него в ожидании разъяснений незнакомого слова.
«Придется теперь выкручиваться, – мысленно укорил себя Воронцов. – Причем не только перед дакота, но и перед тлинкитами».
– У вас, индейцев, существует обычай давать отдельным членам племени почетные имена, верно? – начал он издалека и с вопроса.
– Верно, – дружно подтвердили индейцы.
– Так вот, у нас, белых людей, тоже есть аналогичный обычай, только при нем присваиваются не персональные имена, а титулы, передающиеся по наследству. То есть от отца к сыну. Это понятно? – Индейцы молча кивнули. – И вот поскольку мой отец имеет титул графа, я, соответственно, тоже имею титул графа.
– Получается, это вроде как звание вождя передавать по наследству? – неуверенно уточнил Минненота.
– Получается, что так.
Вождь дакота насмешливо произнес:
– Но тогда у графа должно быть и свое племя!
– Совершенно верно, – спокойно продолжил Алексей Михайлович, хотя насмешка Минненоты едва не вывела его из себя. – У моего отца, к примеру, имеется несколько десятков тысяч… рабов. – Он так и не смог подобрать для обозначения крепостных крестьян слова, которое могло бы быть правильно понятым индейцами.
У Яндоги и Чучанги расширились глаза, а Минненота непонимающе переспросил:
– Рабов?
– Рабы – это люди, живущие в племени, но не имеющие никаких прав и выполняющие любую работу по первому же приказу свободных индейцев, – пояснил вместо графа Яндога.
– И что, у вас, тлинкитов, тоже есть рабы?
– А как же! – гордо ответил Яндога.
– И сколько же? – продолжал допытываться Минненота.
– Чуть более ста человек.
Вождь дакота впал в глубокую задумчивость: получается, у белого графа одних только рабов больше, чем насчитывается людей, включая воинов, женщин, детей и стариков, в его племени! И былое выражение превосходства медленно сползло с его доселе надменного лица.
– Выходит, титул графа ничуть не ниже звания главного вождя племени, – констатировал он, глядя на Повелителя Духов уже с нескрываемым уважением.
* * *
С первого же взгляда в мустангах угадывалась благородная андалузская кровь. Уж кто-кто, а Воронцов знал толк в лошадях! Знал он и то, что на территорию современной Мексики, предварительно покорив проживавших там майя и ацтеков, эту породу лошадей завезли испанцы. Позднее, попав в прерии долины Миссисипи, андалузские лошади невероятно быстро размножились и обильно заселили эти бескрайние степи. Отлавливая диких мустангов, индейцы приобретали великолепных верховых лошадей.
Алексей Михайлович подошел к жеребцу и кобыле, на которых с безопасного расстояния глазели все жители селения от мала до велика. Жеребец стоял на удивление спокойно, лишь оценивающе косясь на двуногого незнакомца фиолетовым глазом. Граф привычным движением похлопал мустанга по шее и протянул к его морде, как поступал со всеми новыми лошадьми, кусок рафинада на раскрытой ладони. Однако мустанг, понюхав лакомство, и не подумал притронуться к нему.
«Да ты, милый, видать, никогда и не пробовал ничего подобного», – подумал Алексей Михайлович и поднес рафинад прямо к лошадиной пасти. Мустанг, широко раздувая ноздри, еще раз понюхал непонятный предмет и осторожно, но все-таки обхватил его мягкими влажными губами. Покатав кубик во рту и почувствовав приятную сладость, он наконец громко и смачно начал крошить его крепкими зубами. По рядам индейцев прошелестел возглас восхищения.
Тем временем Воронцов разобрал поводья, вставил левую ногу в стремя и, легко перекинув правую через круп лошади, удобно разместился в седле. Повелев дакотскому воину, державшему мустанга под уздцы, отойти, развернул жеребца. «К седлу приучен, это хорошо», – с удовлетворением отметил Алексей Михайлович и, натянув поводья, вздыбил мустанга. Индейцы в панике шарахнулись в разные стороны, а граф, желая проверить жеребца на резвость, сразу пустил его галопом. Сделав большой круг, он привстал в стременах и, пригнувшись к гриве как заправский жокей, во весь опор промчался мимо ошеломленных зрителей.
Вернувшись назад уже шагом, Воронцов благодарно похлопал разгоряченного мустанга по шее, пружинисто соскочил на землю и подошел к Минненоте, стоявшему в компании сагаморов, переводчика, Яндоги и Чучанги.
– Благодарю тебя, вождь, мустанг действительно оказался добрых кровей.
– А ты думал, что я обману тебя, Повелитель Духов? – самодовольно вопросил тот
– Конечно, нет, Минненота. Я же отлично помню, что ты дал слово вождя.
Явно польщенный ответом белолицего воина, вождь племени дакота поинтересовался:
– Но где же ты научился так ловко управляться с мустангами? – В голосе бывалого степного воина, пораженного искусством верховой езды Повелителя Духов, прозвучала затаенная зависть.
– В этом нет никакого секрета, Минненота. Просто мой отец был вождем конных воинов и отличным всадником, вот и научил меня с детства премудростям езды на лошадях.
– На лошадях?!
– Да, да, Минненота, именно на лошадях, – улыбнулся Алексей Михайлович. – У нас ведь нет мустангов, они водятся только в ваших степях. Поэтому наши воины скачут только на специально обученных боевых лошадях.
Вождь дакота понимающе кивнул и подумал: «Видимо, лошади не уступают в скорости мустангам, раз бледнолицый смог столь быстро проскакать на новом для него жеребце». Вслух же спросил:
