– А также имею опыт работы столоначальником в Министерстве иностранных дел, – не без гордости добавлял Алексей Михайлович, и чиновник начинал взирать на него с благоговейным внутренним трепетом.
Сама же Софья Михайловна, предварительно заручившись разрешением Алексея Михайловича, усаживалась теперь в дальнем уголке комнаты для занятий и – поначалу исключительно из женского любопытства, а затем и с чувством глубокой материнской признательности – наблюдала за учебным процессом. Более всего женщину удивляло, что ее дети не только слушают рассказы репетитора по истории, географии и другим естественным наукам, как завороженные, но еще и добросовестно, а главное, охотно скрипят перьями, решая задачки по арифметике. «Настоящий чародей!» – мысленно умилялась губернаторша, поскольку прежде учитель Яков Степанович неоднократно жаловался ей на явное нежелание ребят заниматься арифметикой. И тут вдруг на тебе – наперегонки щелкают задачу за задачей, лишь изредка, столкнувшись, видимо, с чем-то не до конца еще для них понятным, обращаясь к репетитору с вопросами. «Маг, воистину маг!» – вынесла Софья Михайловна окончательный вердикт постояльцу.
Поэтому однажды вечером, за ужином, она не утерпела и в самых восторженных тонах поделилась с супругом своими впечатлениями от занятий Алексея Михайловича с их детьми. Внимательно, не перебивая, выслушав эмоциональный монолог жены, губернатор обратился к графу:
– Премного благодарен вам, Алексей Михайлович! К сожалению, здесь, в Петропавловске, мои возможности в обеспечении детей достойным образованием крайне ограничены, так что ваша помощь в этом вопросе просто бесценна.
– Так вы еще не знаете, Петр Иванович, – вновь завладела вниманием мужа не в меру разоткровенничавшаяся Софья Михайловна, – что Алексей Михайлович, едва поселившись у нас, осмелился завести со мной разговор о возмещении нам расходов по его, видите ли, в нашем доме содержанию!
Губернатор, нахмурившись, вопросительно посмотрел на смутившегося графа.
– Был такой разговор, Петр Иванович, каюсь. Однако поймите и вы меня правильно: в силу своего воспитания я просто не мог оставить столь щекотливый вопрос без внимания. К тому же этот наш разговор с Софьей Михайловной состоялся еще до того, как я начал заниматься с вашими детьми. И, кстати, до сего дня я считал то давнее недоразумение благополучно разрешенным. – Воронцов бросил укоризненный взгляд на генеральшу.
– Да мы, Алексей Михайлович, за вашу добрую услугу по гроб жизни будем вам обязаны! – вспыхнула Софья Михайловна. – Я только и делаю, что молю Бога, чтобы это судно, которого вы ждете, не появилось у наших берегов до самой весны.
– А может, вы и впрямь задержитесь у нас до весны? – с надеждой в голосе вопросил губернатор. – Условия, чтобы пережить зиму, мы вам создали вроде бы неплохие, тогда как Новоархангельск, новый административный центр Русской Америки, только-только начал отстраиваться после бунта индейцев…
– Какого бунта?! – встрепенулся Алексей Михайлович.
И губернатор коротко поведал графу о заинтересовавших его событиях.
…В 1802 году Баранов вместе с отрядом русских поселенцев отправился на судах компании в небольшое морское путешествие с целью обследования и описания Чугачского залива к северу от архипелага Александра. Именно во время его отсутствия и взбунтовалось одно из индейских племен, населявших в Ситкинском заливе остров с некогда построенной на нем Архангельской крепостью. Подстрекаемые американцами, шхуна которых укрывалась в десяти милях за мысом, и снабженные ими же ружьями, порохом и свинцом для пуль, индейцы взяли эту крепость штурмом, после чего перебили всех обитавших в ней русских и алеутов с острова Кадьяк, включая женщин и детей. Попутно они разграбили склад Российско-американской компании, в котором хранились две тысячи шкур морских бобров
[12]
, а деревянные крепостные стены и прочие постройки попросту сожгли.
Правда, после отплытия шлюпа «Надежда» из Петропавловска в Японию губернатор получил сообщение, что с помощью воинов индейских племен, сохранивших верность Российско-американской компании, и моряков возглавляемого Лисянским шлюпа «Нева» из экспедиции Крузенштерна бунт индейцев был подавлен, и те вынуждены были уйти через горы на северо-восток острова, где и основали новое поселение. Баранов же, решив сожженную Архангельскую крепость не восстанавливать, распорядился на месте бывшего селения бунтарей-индейцев, во всех отношениях весьма удобном, основать новый административный центр Русской Америки и назвать его Новоархангельском. Более того, на вершине ближайшего холма он собственноручно водрузил трехцветный флаг Российской империи, символизируя тем самым окончательное присоединение островов архипелага Александра к России.
Рассказ губернатора потряс Алексея Михайловича, ибо он даже не предполагал подобного рода событий в Русской Америке, куда так стремился. В то же время сообщение Петра Ивановича о том, что индейские племена, населявшие побережье Северо-Западной Америки, не только не поддержали бунтарей, но и, напротив, с оружием в руках выступили против них, обнадеживало. Во всяком случае Воронцов с облегчением понял, что дорога в заветную Русскую Америку для него по-прежнему открыта.
– Благодарю за ценную информацию, Петр Иванович, – сказал он губернатору. – И спасибо за предложение остаться у вас до весны. Однако вынужден отказаться: мне необходимо отбыть в Русскую Америку с первой же оказией. Да и бытовые неудобства меня не пугают: думаю, ближайшую зиму, а может, и не одну, мне все равно придется провести в индейских вигвамах. – Софья Михайловна на этих его словах брезгливо передернула плечами. – Что же касается занятий с детьми, то я уже оставил Якову Степановичу несколько действенных рекомендаций по ведению учебного процесса. Надеюсь, он примет их к исполнению.
– Пусть только посмеет не принять! – вскинулась Софья Михайловна. – Сразу после вашего отъезда я, Алексей Михайлович, возьму ход учебных занятий под личный контроль. Не зря же я как мышка-норушка, – она рассмеялась, явно довольная собственным сравнением, – часами просиживала в уголке, наблюдая за вашими уроками и осваивая основы педагогики!
– Ну все, пропал теперь мой Яков Степанович! – нарочито испуганно всплеснул руками губернатор.
– А вы не ерничайте, Петр Иванович! Если помните, учителем для наших детей его нанимала именно я, – парировала Софья Михайловна. – Хотя, разумеется, с вашей подачи, – не преминула она уколоть супруга.
Кошелев, желая положить конец привычной семейной перепалке, не очень уместной в присутствии графа, примирительно сказал:
– Да Бог с вами, душенька, поступайте с Яковом Степановичем, как сочтете нужным. – И поспешил переключиться на постояльца: – Алексей Михайлович, у меня есть к вам еще одно предложение, весьма, на мой взгляд, заманчивое.
