– Что, Паша, обманул меня, да?
– В смысле…
– «Скоро победа…», «Немецкие танки в Москве…»
– А что ты хотел? Чтобы я сказал правду? Ты бы всё равно не поверил после громких успехов в первые дни войны.
– Это точно. Как Тимофей?
– Растёт.
– А Катя?
– Цветёт и пахнет.
– Андрей Сергеевич, Софья Григорьевна?
– Можешь не беспокоиться. Всё у нас хорошо.
– А у меня – плохо. Мама умерла, отец сошёл с ума, жена часто болеет… С детьми что-то непонятное творится. Чем хуже вести с фронтов, тем громче кричат «Хайль Гитлер!» Я очень боюсь за них, Паша…
– Они состоят в какой-то организации?
– Да. Гитлерюгенд. Мы-то с тобой прекрасно понимаем, что воевать должны не штатские люди, а кадровые военные. Но…
– Готовься, камрад, скоро начнётся – Сталинград, Курская дуга… «Гитлер капут». «Красный флаг над рейхстагом». Это всё Ванечкины предсказания.
– О, майн гот!.. Скажи, сколько ещё будет продолжаться эта дурацкая бойня?
– Три года!
– Чёрт!.. – Крюгер криво улыбнулся, но попытался пошутить: – Это что же, еще три года мы с тобой не встретимся на ринге? А как же реванш?
– После войны, Вальдик, после нашей победы… Начальство обещает создать в НКВД что-то вроде «Аненербе» – под моим чутким руководством. Я возьму тебя на работу, будем драться хоть каждый день.
– Это предложение?
– Да.
– Я подумаю… Что-то ведь надо делать! Начальство мною недовольно. Не выполнил задачу – не похитил Ванечку. А тут кто-то ещё доложил, что я отпустил тебя… Еле отмылся!
– Надо было придумать, что Вялов пообещал доставить мальчишку, но не смог, так как Красная Армия неожиданно начала контрнаступление и перекрыла путь из Весьегонска в Калинин.
– А ты думаешь, как я отвертелся? – немец невесело посмеялся. – Теперь легче стало. Отступаем. Не до пророков…
– Смотри, о Сталинграде ничего не докладывай, а то ещё за решётку угодишь!
– Не бойся, я не дурак… Посмотри какая погода! Запах! Одно слово – весна! Лёд сходит… Сесть бы с удочкой на мостике, закинуть этого, как ты говорил…
– Живца?
– О, да, точно!
– Так в чём дело? Приезжай в Весьегонск, когда окончательно потеплеет.
– Открой глаза, Паша! Война…
– Ну и что? Жить всё равно надо. Ты докладывал руководству о нашей встрече?
– Конечно.
– Вот видишь… Сегодня же сообщи, что считаешь нужным проведать Юродивого, чтобы в очередной раз лично удостовериться в его способностях, мол, русские говорят не всю правду…
– Хорошо. В конце весны на фронт должен прибыть доктор Левин, попытаюсь убедить его в необходимости данного мероприятия.
– Его тоже с собой возьми!
– А что? Это идея! Безопасность гарантируешь?
– Обижаете, господин штурмбаннфюрер…
– А ты по-прежнему обер-лейтенант?
– Нет. Уже капитан. Три эмалевых прямоугольника в петлицах, – похвалился Вялов, одетый в тулуп без опознавательных знаков – как-никак через линию фронта пришлось идти (встреча состоялась на нейтральной полосе во время одной из немногочисленных передышек между боями).
– Значит, мне надо догонять тебя?! – вздохнул Вальдемар.
– Выходит, что так. Давай, трудись. Оправдывай доверие руководства!
– Яволь! – взял под козырёк немец.
Крюгер дал какой-то знак солдатам, следившим за обстановкой в зоне встречи, и повёл Павла в сторону черневшего на горизонте леса, где того ждал автомобиль.
* * *
В море под утро разыгрался первый весенний шторм. Вялов сидел на скамейке у «своего» дома в Весьегонске и наблюдал за бушующими волнами, раз за разом шумно накатывающимися на берег и выбрасывающими чуть ли к его ногам куски не успевшего растаять льда.
Проплывая по фарватеру вблизи маячащего на горизонте острова, тревожно загудел пароход, раскачиваемый стихией из стороны в сторону. Перестали щебетать и куда-то девались размётанные ветром птицы, еще вчера стаями резвившиеся на мелководье.
Как вдруг…
Сзади на плечо опустилась чья-то крепкая рука.
Капитан повернул голову.
– А, Игорь Семенович, доброе утро!
– Привет, Паша, чего задумался?
– Да что-то кошки на душе скребут. Скоро – лето, а в тёплую пору немец силён как никогда… Опять рекой польётся русская кровушка.
– За летом непременно наступит зима. Мы своё догоним!
– Слыхали? На северо-западном направлении наши войска опять переходят к обороне.
– Ничего. Это уже не сорок первый. Выдюжим!
Скрипнула дверь, и на улицу выбежал крепкий малыш в одном спортивном костюмчике.
– Ты куда, Тимчик? – закричала Катя.
– Папа… Папа…
– Оденься. Кому говорю!
– Не-е-ет!
– А ну быстро домой! – скомандовал Вялов.
– Есть! – козырнул Тимофей.
– Совсем мать не слушает, хулиган.
– В кого бы это? – прикинулся удивлённым Савченко.
– Да, риторический вопрос…
– Риторический, это когда ответ на него очевиден?
– А то вы не знаете? Косить под дурака – не ваша, моя коронка.
– Кто научил?
– Капитан Шульгин!
– Василий Иванович?
– Так точно! А вы откуда знаете?
– Служили одно время вместе. Широкой души человек. Где он интересно? Да и жив ли?
– Василия Ивановича перевели куда-то под Мурманск. В зону вечной мерзлоты.
– Велика Рассея – есть куда отправить человека, – подключился к разговору Андрей Сергеевич, вместе с немым детдомовцем незаметно подкравшийся со стороны покосившейся избы Парфёновых. – Доброе утро!
– Здравия желаем! – бодро откликнулись оба чекиста.
– Не помешаю?
– Никак нет!
– Что же это вы внука бросили, Глеб Васильевич? Он без вас места не находит.
– Когда я уходил, Ваня ещё спал. Садись, сынок…
– Что обсуждаете? – не унимался профессор.
– Положение на фронтах.
– И как наши дела?
– Неважно. Прёт немец на юга, видно, согреться после зимы хочет.
– А на Калининском как?
– Это к Бабикову. Теперь у него кличка – Совинформбюро. Целыми днями от радио не отходит.
