65
Провожали Федулова всей станицей.
Окруженная плачущими детишками Матрена махала платком, пока паром через Урал, которым пришлось воспользоваться для того, чтобы сократить путь до железной дороги, не скрылся из виду. И только на другом берегу реки Григорий вспомнил о данном Семену обещании. Что ж, время еще есть, надо бы проведать родителей друга!
– Слышь, братец, – обратился он к крестьянину, в телеге которого собирался добраться до ближайшей станции. – Ты Зыряновых знаешь?
– А то как же!
– Вези меня к ним.
Во дворе дома, возле которого остановилась повозка, шло гулянье. Федулов поправил форму и толкнул неприкрытую калитку.
За столом на центральном месте сидел мужчина в форме казака-уральца с такими же, как у него, знаками отличия на погонах. Он повернул лицо к вошедшему и в тот же миг сорвался с места.
– Маменька, батенька, встречайте моего боевого друга!
– Семен! – заорал Федулов, бросаясь в распахнутые объятия.
– Гриня! Маменька, поставьте рядом со мной еще одну табуретку!
– Сейчас, Сенечка, сейчас, родный!
– Ну, рассказывай, как отдохнул?
– Нормально! А ты как дома очутился?
– Да вот… Был ранен в плечо – и получил два месяца на поправку… Ты не поверишь, Гриня, сама царева сестра за мной в госпитале ухаживала!
– Да ну?
– Точно тебе говорю… Ея Императорское Высочество великая княжна Ольга Александровна!
– Повезло тебе, братец!
– Еще как! А ты уже на фронт?
– Так точно…
– Ну, давай по единой… За нашу победу!
– Какую победу, братец?! За благополучное возвращение!
– Вот-вот! – поддержал Федулова отец Семена – все еще ладный, крепкий казак среднего роста, прошедший не одну военную кампанию. – Ни пуха ни пера вам, братцы… Ни пули, ни осколка!
– Спасибо, батя! – отчего-то расчувствовался Григорий.
66
14 августа 1915 года австро-венгерские и немецкие войска снова приступили к активным действиям почти на всем Юго-Западном фронте – от Днестра до Турии
[47]
.
Удары были направлены в обход правого фланга 8-й армии в направлении на Локачи
[48]
, где немцы с австрийцами потеснили 4-й конный корпус генерала Петра Федоровича Рерберга и взяли под контроль дорогу на Луцк
[49]
.
Командующий ЮЗФ Иванов решил выровнять фронт, распорядившись отвести войска на линию реки Стрипы, а один корпус (39-й) перебросить на Волынь.
19 августа 9-я и 11-я российские армии принялись выполнять приказ. Щербачеву пришлось оставить отменные позиции на Золотой Липе под Бережанами
[50]
, а Лечицкому вообще стратегически важный населенный пункт Галич
[51]
.
Отступавшая на Волынь 8-я армия вытянулась в линию Деражно – Крупен – Радзивилов – Подкамень – Подберезцы
[52]
, протяженностью около 120 километров.
Перед российским командованием предстал выбор: либо перейти в наступление на правом фланге силами Брусилова, либо отвести весь корпус на следующий оборонительный рубеж, подготовленный по линии рек Горынь, Стубла, Иква.
При этом следовало учесть, что противник имеет существенное преимущество в численности войск. Против 11 русских – 22 австро-венгерских дивизии. И Алексей Алексеевич принял нелогичное на первый взгляд решение – контрнаступление, которое назначил на 3 сентября.
Для нанесения удара планировалось выделить три правофланговых корпуса (39-й, 12-й и 8-й) во взаимодействии с 3-й пехотной дивизией 17-го армейского корпуса и один левофланговый.
Им противостояли три армии: эрцгерцога Иосифа-Фердинанда (1-я и 4-я) и 2-я австро-венгерская армия Бем Эрмоли, совокупно имеющие многократное преимущество в живой силе и артиллерии (1058 пушек против 500).
Но русских это не остановило.
По всему фронту они бросились в атаку.
Отбросить неприятеля не удалось, зато удалось отбить у него охоту к активным действиям на весь осенне-зимний период.
67
Под Тарнополем фронт тоже стабилизировался.
Правда, 4 сентября австрийцы пошли в решительную атаку в районе сел Пилява
[53]
и Джурин
[54]
. Однако для подавления этой авантюры хватило всего лишь одного дивизиона уральцев, состоящего из трех сотен казаков, среди которых не было быстро поправляющегося после ранения отпускника-Зырянова.
Впрочем, до конца сентября его полк продолжал нести в основном разведывательную службу. Серьезный бой довелось выдержать только под Джурином за высоты 270 и 386.
И вообще, в конце лета русские войска под Тарнополем почему-то вступали в сражения нечасто и неотхотно. Около двухсот кавалеристов полковника Бековича-Черкасского нанесли удар по позициям 9-го и 10-го гонведских полков возле Зарваницы, взяв в плен 17 венгерских офицеров и 276 солдат, захватив 3 пулемета и 4 телефона. При этом сами кавказцы потеряли 2 офицеров, 16 всадников и 48 лошадей. Вот, пожалуй, и все проявления воинской доблести на том участке фронта…
С началом осени все изменилось.
В ночь со 2 на 3 сентября 11-й корпус генерала Владимира Викторовича Сахарова, состоящий из двух пехотных дивизий и одной кавалерийской бригады, прикрывающих северное крыло 9-й армии генерала Лечицкого, без боя оставил позиции на Стрипе и, осуществив переход на 20 километров, вышел к реке Серет. На правом фланге остановилась 11-я пехотная дивизия генерала Бачинского. Чуть севернее расположился 22-й корпус 11-й армии, южнее – 32-я дивизия, которая за лето отступила на 130 километров, понеся значительные потери.
На берегу Стрипы остались только две сотни 2-го Екатеринодарского казачьего полка. Они должны были задержать противника на водном рубеже и вести активную разведку…
68
Последним крупным городом на пути следования Федулова на фронт оказался Тарнополь. Именно в нем жила двоюродная сестра Антона Ковальского, для которой Григорий привез передачку. Что находится в опечатанном и туго перевязанном пакете – он, конечно же, не знал. Доктор сказал: какие-то очень важные личные документы. На самом деле там были наборные шрифты для подпольной газеты социалистов, редактируемой некоей Маней Шварц, не состоящей ни в каких родственных связях с уральским лекарем и даже не подозревающей о его сущест вовании.
