— А где Сатрабат? — спросил Кимерий у Хумиуа.
Тот кисло покривился и не очень охотно ответил:
— Дела у него… Как снег посыпал, так он и уехал. Еще осенью. Но скоро появится. Хочешь ему что-то передать?
— Кроме лучших пожеланий и удачи на промысле, больше ничего.
Кимерий мысленно рассмеялся. Сатрабат большой хитрец. Шайку оставил зимовать в холодных пещерах, а сам, поди, отирается в каком-нибудь греческом полисе — их уже немало на берегах Понта Эвксинского. Денег у него полно, вот он и сибаритничает под чужим именем в тепле и довольствии — Сатрабат был великим мастером перевоплощений.
— Удача нам не помешала бы, — мрачно ответил Хумиуа. — С прошлого года все караваны идут под сильной охраной. Иданфирс — чтоб его собаки съели! — договорился с ольвийским магистратом, и теперь скифские отряды (конечно же за хорошую плату) сопровождают купцов от приграничья до самого города. Нам удается пощипать только очень жадных купцов, которые не хотят платить скифам и надеются на авось.
Тут Кимерий понял, что удача сама идет ему в руки, и вкрадчиво сказал, понизив голос:
— У тебя есть возможность хорошо заработать…
— Как? — оживился Хумиуа и тут же поторопился добавить: — Пойдем, проветримся…
Он знал, что киммериец слов на ветер нее бросает. Шайка несколько раз потрошила караваны по наводке Кимерия и Лида, и всегда добыча была знатной. А еще он сразу уловил, что киммериец сказал «у тебя» с нажимом. Это значило, что не стоит всех разбойников посвящать в то, что скажет Кимерий.
Они вышли из пещеры, и Хумиуа повел киммерийца в пещеру, где зимовали лошади. Там было тепло и уютно, а ночь, опускавшаяся на скифскую степь, обещалась быть морозной.
Убедившись, что в пещере-конюшне никого нет, Кимерий сказал:
— Мне нужно десять человек сопровождения. Лучше тех людишек, кто хорошо знает леса. Плачу сразу, серебром. Даю сто драхм. Им по две монетки, тебе — остальное.
— Куда едешь? — деловито спросил Хумиуа, у которого от жадности зачесались ладони.
— Далеко. За Истр. Но твои люди будут сопровождать меня и Лида только до Истра. Сам знаешь, за степью идут леса, и вдвоем пройти их очень нелегкая задача.
— Двести, — рубанул с плеча Хумиуа. — С тебя двести монет. И договорились.
— Хумиуа, ты в своем уме?! — возмутился Кимерий. — Где я найду тебе двести драхм? У меня есть сто и еще немножко. Но ведь и нам с Лидом надо на что-то жить, когда доберемся до места.
— Я сказал двести — и баста!
— Чтоб тебя!.. Говорю же, нет у меня таких денег!
— А что если мы потрясем ваши вещички? Проверим сумки… — Хумиуа хищно прищурился. — И тогда моим людям даже не придется ехать за тридевять земель, чтобы обогатиться на две драхмы.
— Это будет твоей самой большой ошибкой, Хумиуа, — холодно и чересчур спокойно, чтобы в это можно было поверить, ответил Кимерий. — Если о твоем своеволии узнает Сатрабат, тебе не поздоровится. А он узнает, даже если вы бросите нас волкам на съедение.
При упоминании имени вожака шайки Хумиуа даже плечи подогнул, словно ожидал, что его кто-то оглоушит. Он знал, что у Сатрабата какие-то особые отношения с киммерийцем, и совершенно не сомневался, что тот не погрешил против истины. А уж насколько жесток был беглый жрец с отступниками и теми, кто не исполнял его распоряжений, Хумиуа знал хорошо.
— Ладно, выкладывай сто пятьдесят драхм и — по рукам, — без особой надежды сказал Хумиуа.
— Только ради наших с тобой добрых отношений даю сто двадцать и на этом закончим торг, — решительно заявил Кимерий. — Ты просто меня обираешь.
— Все, все, договорились… — Хумиуа тяжело вздохнул; он понял, что больше из Кимерия не выдавишь ни одной лишней драхмы.
— Только мне нужны лучшие из лучших — следопыты и отличные стрелки. Пусть Одноглазый и другие, ему подобные, отдыхают.
— Будут тебе лучшие…
А в это время Ивор и Радагос устраивались на ночлег. Они проследили Кимерия и Лида до самых пещер и теперь радовались, как дети. Еще бы — им удалось найти тайное убежище самого Сатрабата! Лучшие следопыты джанийцев на этом деле обломали рога, а они сделали это без особых усилий.
Палатку поставили в небольшой рощице — всего несколько деревьев и низкорослый кустарник. Она находилась на возвышенности, откуда хорошо просматривались выходы из ущелья. Палатку доверху забросали снегом, чтобы она напоминала сугроб, а внутрь натаскали сухой травы, на которой приятно было почивать и которую с охотой жевали лошади. Ночь прошла без приключений, зато утро оказалось сплошным огорчением.
Джанийцы все рассчитали правильно — и время появления Кимерия с Лидом, и место, где они появятся. Вот только одного никто из них не мог ни угадать, ни предусмотреть — вместе с двумя негодяями в степь выехал еще и десяток разбойников. Ивор даже крякнул с досады.
— И как нам теперь быть? — спросил он больше самого себя, нежели Радагоса. — У Сатрабата народец опытный, настоящие степняки. Они нас на раз вычислят. Вишь, рассыпались по сторонам. Дозоры выставляют. Правильно действуют.
Радагос подумал немного и ответил:
— Выход у нас только один — опередить их. Хватит тянуться следом.
— Тогда они точно нас заметят. И потом, как ты можешь знать, где они войдут в леса?
— Чего проще… — Радагос улыбнулся. — Снега этой зимой навалило вдвое больше, чем в прошлом году. Пробираться по целине, сам знаешь, не мед. Значит, разбойники, которые хорошо знают здешние места, пойдут самым легким путем.
— И где он, этот легкий путь?
— Реки. Они пойдут по рекам. На льду нет ни ям, ни кочек, ни сугробов. Речка как скатерть.
— Рек тут много. Какую именно они выберут, ты знаешь?
— Догадываюсь, — сказал Радагос. — Она находится ближе всех к убежищу шайки Сатрабата. Вот туда мы и направимся. Только поедем по дуге и перелесками. Разбойники в леса не сунутся, они выберут открытую степь. В отличие от наших их лошади к лесам непривычны.
— Нам придется гнать во весь опор — конечно, насколько это возможно — чтобы опередить эту свору.
— Но и это еще не все. Когда доберемся до леса, мне придется, как наказал Жавр, предупредить наши дозоры. Пора уже готовить разбойникам «теплую» встречу…
Вообще-то старшим считался Радагос, но он в отличие от своего товарища не был чистокровным джанийцем (в его жилах немало текло и скифской крови), поэтому старшинство в их маленьком отряде было понятием условным. Временами Ивор брал бразды правления в свои руки, а иногда Радагос — как сейчас. И это было закономерно: Радагос хорошо ориентировался в лесах (в отличие от Ивора, которого с малых лет приучали к городской жизни), поэтому именно ему проще было найти передовые посты племени джанийцев.
Они покинули свое убежище, когда отряд, возглавляемый Кимерием и Лидом, превратился в рассыпанных по степи мелких муравьев, барахтающихся в снегу. Лошади Ивора и Радагоса, хорошо отдохнувшие за ночь, бежали довольно резво. Со стороны это выглядело забавно, — лошади скакали, как олени, — но сил такая скачка отнимала немало. Поэтому лошади часто переходили на шаг, а затем снова начинался бег наперегонки со временем — кровь из носу нужно было опередить разбойников и добраться до реки первыми…
