Посольство никто не встретил. Мало того, на него обращали внимание в основном мальчишки — из обычного детского любопытства. Невнимание к судну, набитому под завязку гоплитами, которые так и не сняли панцирей, было по меньшей мере странным. Похоже, каллипиды привыкли к подобным визитам или отличались удивительным безразличием к окружающему миру.
На пристани шла обычная для порта суета, туда-сюда бегал портовый агораном и что-то кричал охрипшим голосом, стараясь навести маломальский порядок. Самое интересное, заметил Радагос, что в качестве грузчиков выступали рабы, притом… клейменые! И это у народа, почти сплошь состоявшего из беглых граждан Аттики, не поладивших с правительством, и преступников — тех, у кого стигмы нельзя было закрыть даже маскирующей татуировкой! Где же каллипиды берут рабов, если они не воюют и не присутствуют на невольничьих рынках?
Это была загадка. Но Радагос не стал заниматься гаданием по полету птиц, как римские авгуры
[76]
, — рабы заинтересовали его постольку-поскольку, — а обратился к осанистому чернокудрому каллипиду, скорее всего, купцу. Он наблюдал за погрузкой амфор и кувшинов с вином и был одет в скифское платье, но его греческая родословная была написана на лице крупными буквами.
— Гражданин! — окликнул Радагос купца на греческом языке. — Хайре! Я приветствую тебя. — Он изобразил легкий поклон, прижав правую руку к груди. — Где находится ваш вождь?
— Обычно в пританее, где же еще? — ответил каллипид, кивком головы изобразив ответный поклон, что не очень ему удалось — толстая шея помешала; и тут же заявил: — Только в данный момент там его нет.
— А куда он подевался?
— Трудится, — коротко ответил купец и вдруг закричал на одного из грузчиков-рабов: — Осторожней, сын блудливой овцы! Уронишь и разобьешь кувшин, я тебя в порошок сотру!
— Где трудится? — не отставал Радагос.
— Там… — куда-то махнул рукой купец. — Он земледелец, и днем обычно объезжает свои наделы.
— Понятно… Тогда скажи, любезный, как пройти к пританею?
— Как пройти… — Каллипид коротко хохотнул. — Ты будто сегодня родился. Вон главная улица, иди по ней, она приведет тебя к агоре. А там и пританей стоит.
— Благодарю, — ответил Радагос, любезно улыбаясь. — Гелиайне! Будь здоров и весел!
— Будешь тут веселым с этими тупыми обормотами… — проворчал купец, снова обратив свой страдальческий взор на грузчиков, которые ползали по трапу, как сонные осенние мухи. — Надзиратель! Добавь им прыти! А то я буду грузиться до темноты.
Раздался хлесткий удар бича, кто-то из грузчиков вскрикнул, и движение по трапу ускорилось. Купец с удовлетворением осклабился, огладил бороду и бросил взгляд в сторону удаляющегося посольства ольвиополитов. В его взгляде не было ничего, кроме скуки…
Радагос взял с собой кибернета — кормчего биремы — для солидности и потому, что тот слыл грамотеем, и десяток гоплитов, которые выстроились в колонну по двое и громыхали доспехами позади. Так они прошагали недлинный отрезок главной улицы и оказались на агоре. Здесь любопытствующих прибавилось: девушки с гидриями у водоема, несколько убеленных сединами старцев, отдыхавших в тени портика, рабы, которые ремонтировали мостовую, и несколько вооруженных луками стражников. Как раз они смотрели на посольство не просто с интересом, а настороженно, и, судя по их позам, готовы были при необходимости применить оружие.
Конечно же пританей в поселении существовал и находился на агоре. Но он больше напоминал примитивный сарай — без колонн, пилястров, и даже без обязательных для таких зданий статуй богов и героев. Видимо, каллипиды не очень соблюдали устои эллинского общества, и в отношении культуры все больше склонялись к скифской простоте. А может, просто жалели средств на разные дорогие излишества.
— Вы кто? — строго спросил один из стражников, судя по богатой одежде, старший.
— Мы посольство Ольвии, — важно ответил Радагос и для большей убедительности тряхнул своим посольским жезлом. — Нам нужен ваш вождь.
Старший стражник явно обладал прагматическим складом ума, потому что не стал больше тратить время на пустые разговоры, а подозвал одного из воинов и приказал ему разыскать архонта. «Во как!» — удивился Радагос; каллипиды все-таки сподобились избранного вождя назвать архонтом. Скорее всего, это произошло под влиянием недавно принятых в племя эллинов. В последнее время приток переселенцев из Аттики увеличился из-за разного рода волнений в метрополии, которая бурлила в ожидании войны с персами. А что она грядет, уже не сомневался никто.
Ждать пришлось долго. Гоплиты, изнывающие от жары, нашли себе тень под стенами пританея, а Радагос и кибернет стойко торчали на солнцепеке — положение обязывало. Наконец послышался топот копыт, и к приятному изумлению Радагоса на агору вывалила целая толпа конных мужей, убеленных сединами. Похоже, гонец оповестил о прибытии посольства ольвиополитов не только архонта. Для старейшин каллипидов явление послов Ольвии, с которой они, несмотря на близкое соседство, практически не поддерживали официальных связей, было сродни падению небесного камня посреди площади поселения.
Архонтом оказался тучный каллипид с бегающими глазками. Он сразу не понравился Радагосу. Наверное, старейшины выбрали со своей среды самого никчемного — по принципу камня: пусть лучше посреди дороги лежит маленький камешек, на него наступать не так больно, а место большого где-нибудь в сторонке, чтобы глаза не мозолил и чтобы он никого не покалечил.
— Нет, нет и нет! — заявил он сразу, едва старейшины и посольство оказались в пританее, и Радагос объяснил суть дела.
— Мне бы хотелось услышать мнение глубокоуважаемых старейшин, — сказал Радагос и поклонился синклиту, который расположился на грубо сработанных деревянных скамьях.
Седобородые старцы с одобрением переглянулись — уважительность и такт Радагоса понравились. Он совсем не был похож на заносчивых ольвиополитов, с которыми им приходилось иметь дело.
— Разве Ольвия когда-нибудь интересовалась нашим мнением? — начал один из старейшин, бывалый воин, судя по шрамам на руках, и настоящий глава каллипидов, судя по тому, как все присутствующие в пританее (в том числе и архонт) внимательно вслушивались в его речь. — Или мы когда-нибудь получали от нее помощь? Даже в голодный год нам помогли не ольвиополиты, а скифы. А когда нашему народу пришлось воевать с алазонами, ольвийские гоплиты, несмотря на неоднократные просьбы о помощи, и шагу не сделали за пределы своих укреплений. Поэтому мы не видим необходимости сражаться за благополучие ольвиополитов. У вас у самих достаточно сил, чтобы противостоять персам. Нас персы не тронут.
