— Я слушаю тебя, — сказал Иданфирс.
— В плену у Дария находится мой брат Марсагет. Насколько мне известно, он жив. Я прошу твоей царской милости — обменять плененного темника Фарнабаза на Марсагета.
Иданфирс немного подумал, а затем неожиданно улыбнулся и ответил:
— Будь по-твоему. Я думаю, что Дарий не посмеет отвергнуть наше предложение. Фарнабаз знатного рода, он имеет большие заслуги, у него много сторонников и друзей среди придворных, и то, что он потерял свой отряд, ни в коей мере не может повлиять на обмен. Дарий может наказать его опалой, но не вызволить из плена не осмелится… — Царь снова улыбнулся, на этот раз загадочно, и продолжил свою речь: — Мы пошлем к Персу новое посольство. С дарами. Сделаем ему сюрприз.
В чем именно этот сюрприз будет заключаться, царь не сказал, а военачальники не осмелились спросить…
Утро выдалось на удивление тихим и прозрачным. Штормовой ветер, который трое суток трепал суда, поставленные на якорь борт к борту, после полуночи утих, Истр успокоился, и явил к восходу зеркальную гладь, в которой отразились позолоченные первыми солнечными лучами тучки, все еще толпящиеся у горизонта.
Мильтиад проснулся рано. Сегодня была очередь его отряда охранять укрепления, построенные персами для защиты переправы. Он вышел на валы, сладко потянулся и уже вознамерился позвать своего оруженосца, чтобы тот принес ему кувшин вина (тиран Херсонеса Фракийского испытывал эстетическое наслаждение от солнечного восхода и любил наблюдать этот вечный процесс с чашей доброго критского в руках, сочетая приятное с полезным), но тут его внимание привлекло облачко на северо-востоке. Оно быстро росло, ширилось, и вскоре стало понятно, что это отнюдь не небесное явление, а клубы пыли, поднятые лошадиными копытами. Скифы!
— К оружию! — вскричал Мильтиад. — Все на валы! Сигнальщики, трубить тревогу!
Взревели сигнальные рога, и лагерь греков превратился в разворошенный муравейник. Скифы идут! Защитники переправы давно ждали, что в любой момент к ним могут нагрянуть скифские гиппотоксоты, о меткости которых слагались легенды, но, как это обычно бывает на войне, их появление оказалось неприятной, пугающей неожиданностью, вызвавшей настоящий переполох.
Вскоре скифский отряд приблизился на расстояние выстрела из лука, и греки сдвинули щиты, опасаясь смертоносных стрел. Но скифы, похоже, и не собирались атаковать укрепления. Они остановились, и спустя какое-то время от общей массы гиппотоксотов отделились четыре конных воина, которые медленной поступью направились к воротам, ведущим внутрь укреплений. Судя по дорогим доспехам, это были военачальники, за исключением скифа, ехавшего впереди. Он держал в руках бунчук, выкрашенный в красный цвет.
— Это парламентеры, — сказал Мильтиад военачальникам греков, которые стояли на валах.
— Что им нужно? — то ли спросил, то ли подумал вслух Гистией, тиран Милета.
— Сейчас узнаем, — ответил Мильтиад. — Кто пойдет со мной?
Желающих рисковать жизнью среди тиранов не нашлось. Все хмуро отмолчались. Презрительно улыбнувшись, Мильтиад подозвал своего оруженосца и двух гоплитов и безбоязненно вышел с ними за ворота. В отличие от остальных тиранов он знал, что варвары не проявляют хитрость и коварство в посольских делах. Скифы обычно честно выполняли условия договоров, а тех, кто даже не обидел, а лишь пытался обидеть или оскорбить послов, предавали жестокой казни.
— Приветствую тебя, Мильтиад! — сказал возглавлявший парламентариев скифский военачальник на вполне сносном греческом языке.
Он был широкоплечий, русоволосый, зеленоглазый, и в его коротко подстриженной бороде не было ни единого седого волоска.
— Ты знаешь мое имя? — удивился Мильтиад.
— А кто не знает мудрого правителя Херсонеса Фракийского, славного военачальника, с которым скифы много лет состоят в дружеских отношениях?
Лесть парламентария была грубой, но он сказал почти правду — в своих набегах на чужие земли скифы старались не трогать владения Мильтиада, который закрывал глаза на «шалости» варваров и не препятствовал скифским отрядам проходить по его территории. Он был уверен, что рано или поздно Дарий дотянется и до Херсонеса Фракийского, поэтому урон, который наносили скифы персидской империи, был ему только на пользу. Мильтиад был умен и проницателен; он знал, что придет время и Перс двинет свою многочисленную армию на Элладу, и тогда грекам понадобится не только воля к борьбе и стойкость, но и надежные союзники. А о таких союзниках, как скифы, можно было только мечтать. Благодаря скифским гиппотоксотам саки смогли победить самого Кира Великого.
— Кто ты? — спросил Мильтиад.
— Прости, я не представился… — Скиф приязненно улыбнулся. — Басилей Скопасис. — Он кивнул головой, изображая поклон.
Скопасис! Мильтиад глянул на его отряд, который темной стеной стоял неподалеку, и неприятный холодок побежал по его спине. Если к Истру пожаловал сам Скопасис, значит, он привел с собой не сотню и не две сотни воинов, а тысячи. И никакая сила не сможет удержать укрепления, если скифы решатся пойти на штурм.
— Для меня встреча с тобой, басилей, это честь, — ответил Мильтиад и тоже кивнул — поклонился. — Что привело тебя в эти края?
— Добрые чувства к эллинам, порабощенным царем Дарием.
— Прости, но я не понимаю…
— Зверь в западне, еще немного — и персы в панике побегут обратно. Мы хотим похоронить армию Дария и его самого в наших землях. Для этого у нас есть все возможности. Осталась только одна проблема — захлопнуть ловушку. А для этого нужно разрушить переправу. Я выступаю от имени царя всей Скифии Иданфирса и прошу пойти навстречу нашей просьбе.
Дарий в западне! О боги, если это правда, я устрою вам гекатомбу, которую свет не видывал! — мысленно возликовал Мильтиад. Но осторожность и опасения за свою судьбу взяли верх, и он ответил:
— Такие вопросы я не могу решать единолично. Поэтому мне необходимо посоветоваться с остальными военачальниками. Это будет недолго.
— Что ж, иди, советуйся. Только помни, Мильтиад: сейчас решается судьба не только царя Дария и его армии, но и судьбы порабощенных персами народов, в том числе и греков-ионийцев.
Мильтиад мрачно кивнул, соглашаясь, и вернулся к остальным тиранам, которые места себе не находили. Пыль, поднятая конницей скифов, рассеялась, и они увидели несметное количество варваров, охвативших полукругом укрепления, за которыми стояли готовые к бою немногочисленные греческие гоплиты. Их храбрость и стойкость не вызывали сомнений, но все хорошо знали силу и воинскую выучку скифских гиппотоксотов, поэтому исход предстоящего сражения можно было предугадать заранее.
Рассказав о предложении Скопасиса, Мильтиад сказал:
— Нужно что-то решать. Дарий далеко и помочь нам не сможет, а скифы — вон они. Их чересчур много. Мы все умрем. Притом наша смерть будет бесславной и бессмысленной.
— Мы должны удержать переправу любой ценой! — вскричал Гистией. — Мы дали царю Дарию слово!
