— Верно — слово мы дали, — ответил Мильтиад. — И его нужно держать…
При этих словах тираны потупились. У некоторых из них душа ушла в пятки. Они не были глупцами и хорошо понимали, что отказать Скопасису, значит, подписать себе смертный приговор. Но если они нарушат уговор с Дарием, то и в этом случае смерти им не миновать; кто может проверить, правду говорит варвар или нет?
— Но царь Дарий сказал, что мы должны ждать его шестьдесят дней, дав нам ремень с узлами, а после разобрать переправу, — после небольшой паузы продолжил Мильтиад и коварно ухмыльнулся. — Сколько там осталось узлов?
— Десять, — ответил кто-то из тиранов.
— Что ж, десять дней, я думаю, скифы подождут.
Тираны оживились и облегченно вздохнули. Хитрец Мильтиад предлагал решение непростой задачи, которое могло сделать честь любому мудрецу. В этом случае и волки будут сыты, и овцы целы.
На том и порешили. Снова оказавшись за воротами, Мильтиад сказал:
— Мы дали царю Дарию слово, что будем охранять переправу шестьдесят дней. После этого срока нам предписано разобрать ее и покинуть берега Истра. Как честные люди, мы обязаны исполнять уговор. Не так ли?
Легкая тень неудовольствия пробежала по лицу Скопасиса, но он сдержал свои эмоции и ответил:
— Все верно: дал слово — держи. Так сколько там дней осталось?
— Десять.
— И после этого вы уйдете?
— Да! — твердо ответил Мильтиад.
При этом его сердце сжалось от нехорошего предчувствия, но он не подал виду, что не совсем уверен в своем обещании. Гистией… Этот верный пес царя Дария способен разрушить все его планы. Но об этом Скопасису знать не следует.
— Что ж, — ответил басилей, — десять дней — это не срок. Дарий будет ползти к Истру как пес с перебитыми ногами. Уж мы постараемся придержать его в наших степях подольше. Надеюсь, Мильтиад, мы еще встретимся и выпьем по чаше доброго вина. Гелиайне!
Скифы развернули коней, и вскоре об их присутствии у валов укрепления напоминали лишь кружившие над головами греческих гоплитов редкие песчинки, остатки пыльной взвеси, поднятой лошадиными копытами.
Глава 21
Бегство
Царь Дарий был в бешенстве. Когда Мегабаз доложил ему, что скифы зашли персидской армии в тыл, а отряды гиппотоксотов, тревожившие каждую ночь передовые охранения, всего лишь обманный ход Иданфирса, повелитель персов лишь крепко стиснул зубы и, стараясь сохранить спокойствие, сказал: «Возможно, это к лучшему. Мы достанем трусливых варваров на обратном пути. Никуда они не денутся». Но когда в лагере появилось около сотни оборванцев — все, что осталось от «тьмы» Фарнабаза — выдержка и хладнокровие изменили Дарию. Выслушав сбивчивый рассказ воинов о своих злоключениях, царь хриплым от ярости голосом спросил:
— Почему вы не сражались и не погибли, как ваши товарищи?! — И, не дожидаясь ответа, приказал: — Этих трусов удавить перед строем, как дезертиров! Всех! — Обычно дезертиров вешали, но в лагере и ближайших его окрестностях нельзя было найти не то что столб, но даже хилый кустик — все пошло в костры.
Затем царь уединился в своем шатре и приказал «бессмертным» не пускать к себе никого, даже самых близких соратников. Ему нужно было поразмыслить, что делать дальше.
А задуматься было над чем. Тактика выжженной земли, которую применил Иданфирс, сработала как нельзя лучше. Армия голодала и теряла боевой дух с поразительной быстротой. Наплевав на приказы своих военачальников, разношерстные представители многочисленных племен, которые пошли в поход вместе с персами, самовольно оставляли лагерь и рыскали возле Меотиды в поисках снулой рыбы, выброшенной волнами на берег, ракушек, рачков и прочей морской живности, нередко несъедобной. Некоторые ели даже медуз. Многие от такой еды маялись животом, а некоторые умирали в страшных конвульсиях, съев что-нибудь ядовитое.
Нередко на таких «добытчиков» нападали летучие отряды скифских гиппотоксотов, и после короткого боя исчезали, растворялись среди барханов словно призраки, унося с собой десятки скальпов.
Гиппотоксоты… Для Дария они стали злыми духами, которые воспрепятствовали его намерению достичь горы Альбордж. Оставив большую часть войска достраивать укрепления на реке Оар, царь отправился к горам Каф во главе всей «железной» конницы персов. Вместе с ним шли и его «непобедимые» — тысяча конников из отряда «бессмертных». Гвардия царя — «бессмертные» — насчитывала десять тысяч лучших воинов, в том числе тысячу алебардистов и боевые колесницы. Гвардейцы-телохранители формировались только из персов, мидийцев и эламитов. Но «непобедимым» мог стать лишь представитель персидской знати.
Они носили пурпурные одежды, бронзовые доспехи и шлемы с белыми плюмажами. «Непобедимые» были вооружены короткими мечами-акинаками и дротиками, а на их лошадях — великолепных нисейских жеребцах — блистали бронзовые нагрудники и наголовники.
Скифы позволили отряду Дария зайти глубоко в бесплодную равнину за рекой Оар, где были преимущественно пустыни и солончаки. А затем устроили смертоносную карусель. И ночью и днем отряды гиппотоксотов вихрем налетали на «железную» конницу, и, опустошив колчаны, уносились вдаль. Персы и не пытались их преследовать; даже видавших виды ветеранов страшили неведомые земли, над которыми постоянно стояло марево.
Гиппотоксотов было немного, но урон от их стрел оказался очень существенным. «Непобедимые» с их пурпурными одеждами были слишком заметной целью, и после каждого нападения скифов конная гвардия царя недосчитывалась десятка, а то и двух десятков молодых отпрысков самых знатных семейств Персии. В конце концов Дарий отчаялся достичь задуманной цели — горы Альбордж, где находилась царская Хварна, как вещал оракул бога Зерваны, — и повернул конницу назад.
А затем пришли черные вести — что скифское войско уже в тылу персидской армии, а от Тьмы Фарнабаза остались лишь одни ошметки…
Мрачные мысли царя прервал шум возле шатра. Было такое впечатление, что там вот-вот начнется рубка — звук извлекаемого из ножен меча нельзя перепутать ни с каким другим. Дарий прислушался. Вскоре он понял, что начальник дежурной смены телохранителей сатапатиш Спарамиз пытается не пустить к царю кого-то из военачальников. Трубный глас ветерана рокотал как весенний гром. Дарий ценил Спарамиза за прямоту суждений и неуступчивость. Наверное, явись сейчас в гости к Дарию сам Зервана, сотник и его не пустил бы в шатер.
— Спарамиз! — окликнул Дарий. — Пропусти.
Ветеран что-то буркнул в ответ, и в шатер вошли четверо — Мегабаз, Отан, Гобрий и брат царя Артабан.
— Что вам нужно? — неприветливо спросил Дарий.
— Мы пришли посоветоваться, — несколько уклончиво сказал Отан.
Дарий относился к Отану сдержанно; не будь тот одним из «семи» заговорщиков, которые убили мага Гаумату, царь уже давно удалил бы Отана от двора. Отан был несдержан на язык, резок в суждениях и не очень признавал царскую власть. Но его поместья были образцом рачительного хозяйствования для других представителей знати и даже в самые худые годы приносили прибыль. Отан дал всем своим рабам вольную, они получили земельные наделы, и прежде скудные земли стали давать богатые урожаи. Отан, как оказавший особую услугу царю царей, был освобожден от уплаты государственных податей, что вызывало зависть у многих крупных землевладельцев. Благодаря этому он завел себе сильное войско, свой суд, у него был целый штат управляющих, казначеев, писцов, счетоводов и слуг.
