«Привет, Мурка! Конечно смогу! – и прежде, чем Мурка успела обрадоваться, добавил: – Часов через десять. Сама понимаешь, подбирать пароль к компу незнакомца – это долго».
– Я же говорю, тупой! – прорычала Мурка. – Может, их прямо сейчас убивают!
– Влад часто пароль меняет? – глядя в пространство, вдруг спросила Кисонька. – Потому что если здесь менял… – она вдруг потянулась к ноуту Влада и быстро набрала что-то в окошке пароля. Ничего не произошло. – Тогда так… – и снова кружочки невидимого пароля пробежали в строке. Экран мигнул… и загрузил заставку. Во весь экран появилась фотография уплетающей борщ Нюрочки.
– Думаю, не стоит спрашивать, какой был пароль, – пробормотала Мурка.
«Ого! Возможно, я вам и не нужен?» – отписался Босс.
– Похоже, что нет! – процедила Кисонька, недобро глядя на экран.
«Вы еще вдвоем друг на друга обидьтесь, и фиг с ними, с похищенными!» – отстучала Мурка.
«За что обижаться на меня?» – удивился Босс.
– Ну вот уж действительно не за что! – фыркнула Кисонька.
Босс подождал, понял, что ответа не будет, и с неловкостью, чувствующейся даже в печатных строчках, попросил:
«ОК, пустите меня к его данным». – Компьютер Влада словно сам собой ожил, и по экрану побежали колонки файлов. – «Эту карту принесли организаторы?» – на экране возникла уже виденная современная карта с нанесенными сверху изображениями замка и уже копаных участков вдоль реки. – «Она тут не одна». – И на экране замелькали изображения. Еще одна современная карта. Карта XIX века. Потом XVIII – с надписями на русском – и другая, чуть постарше, еще на польском. И всюду – Острополь, Острополь.
– Не знаю, как организаторы, а Влад всерьез интересовался этой территорией, – покивала Мурка.
Новая страница распахнулась на экране. Даже не карта, скорее план, нарисованный достаточно четко, но все же не самой умелой рукой – человек, намалевавший это, явно не был картографом. Карту сканировали очень тщательно, так что казалось, чувствуешь зернистость пожелтевшей бумаги и ее потрепанный край. Небрежные, даже грубые движения торопливого пера, пятна от чернильных брызг: замок, ломаная линия стены вдоль реки, сторожевая крепостица на… на холме? Если это, конечно, холм… И жирно выделенный крест на стыке между крепостью и стеной, у самой реки. Карта была старая, может, того самого 1592 года, когда тут стоял воинский табор Косинского.
«Еще придумай, что предок лично ее рисовал!» – мысленно посмеялась Мурка.
«В этой коллекции явно не хватает снимков из космоса, – критически объявил Босс. – Сейчас…» Мурка не сомневалась, что снимки из космоса появятся и именно сейчас. Это было вполне в духе Большого Босса.
«Есть специальная программка для совмещения старинных карт с современными», – снова застрочил Босс.
Ага, и это тоже – что у него, что у Вадьки какая-нибудь программка есть всегда. Мурка иногда удивлялась, что Вадька ест сам, вместо того чтоб написать программку для вилки с ложкой. И для желудка заодно. Вот они с Кисонькой такие разные – если не считать внешности! – а нравятся им практически одинаковые парни. Ну если не считать того, что Вадька простой и понятный психованный айтишник, а Большой Босс – такой же психованный, такой же айтишник, только английский и загадочный. Хотя где-нибудь в Уэльсе Вадька тоже вполне мог проканать за загадочного.
Изображения на экране начали перемещаться. Старинная карта заполнила весь экран. Карта XVIII века легла сверху, они словно сплавились, более древний чертеж проступил сквозь более поздний. Новая карта словно перетекла дальше, чертеж менялся, менялся… Исчезали замок, стена, сторожевая крепостица, и возникали современный Острополь, заброшенное село, сельсовет… и только жирный крест у холма проступал сквозь все изменения рельефа.
– Ну хоть что-то соблаговолил сделать! – нарочито-презрительно бросила Кисонька.
– Думаешь… это и есть то самое место, где спрятан клад Косинского? – не обращая внимания на ее слова, обалдело уставилась на экран Мурка.
Дверь председательского кабинета распахнулась, и на пороге появилась Греза Павловна.
– Девочки, вы что-нибудь выяснили? Только не притворяйтесь! – Греза Павловна предостерегающе вскинула ладонь. – Я отлично помню, как вы нашли мою украденную мебель. Я ни одной секунды не верю этим глупым старухам! Если Нюрочка не выходила из сельсовета – куда она могла деться?
– Знаете, Греза Павловна, – откликнулась Мурка, – а глупые старухи, может, и правы. Если Нюрочка там, где мы думаем… она могла из сельсовета и не выходить.
На созданной Большим Боссом карте начерченный четыреста лет назад крест лежал прямо у сельсовета, на холме.
Глава 15
После поражения
Холм замело, потом, как случается зимой, мороз спал, и сугробы осели ноздреватыми комками. На крышах легла легкая пороша, так что крепостица на холме теперь блестела, точно праздничный сладкий каравай, выпеченный теткой Оленой на Рождество. Высокие крепкие кони шли шагом, осторожно пробираясь сквозь рыхлый снег.
– Кто-о идет? – голос часового звучал долго и протяжно, а под конец сбился на кашель – влажный холод студил грудь.
– Посланец ясновельможного князя Острожского! – звонко ответили снизу и, словно эхом, тоже разразились кашлем.
– Поня-атно, – уже себе под нос, разочарованно пробурчал часовой. – Проиграли, значит.
Неспешной рысцой посланцы поскакали по замковой дороге – крепостная стена защищала от ветра, и можно было уже опустить воротники кожухов.
– Гей, Охрим! Здорово, Охрим! – покрикивали встречные, узнавая приехавшего с посольством казака. – Ну як воно там?
– Ну як-як, задавили нас… Мы в поле возами отаборились
[38]
, а ци клятые ляхи… – он покосился на едущего рядом посланника и поправился: – храбрые вояки их милости пана князя Константина Острожского да их милости пана князя Александра Вишневецкого… на конях внутрь прорвались да нас и повыковыривали. Пушки взяли, песьи дети, хоругви, панов-товарищей поубивали без счета!
– Три тысячи. И двадцать шесть пушек, – буркнул посланник. – Ежели посчитать.
– Не три вовсе, то вы, ляхи, для чести себе прибавляете! – немедленно заспорил Охрим.
– А пан гетман-то что? – перебили его идущие рядом с конями посольства люди.
– А нету больше у нас пана гетмана! – залихватски ответил Охрим.
– Убили?! – ахнул кто-то.
– Нет, скинули! – с ленцой ответил Охрим. – Пан князь велел пана Кшиштофа боле за атамана не иметь, ну мы и подписались, кто писать умел. А пан Кшиштоф пану князю крест целовал в послушании находиться и размирья боле не чинить, – с важностью объявил Охрим, явно повторяя слышанные где-то слова.
