«Немного проветрюсь, а на обратном пути куплю у метро диск с мелодрамой и устрою себе вечерний просмотр. Стоп! Ты забыла, что осталась без копейки?»
Несмотря на пустой кошелёк, настроение мое не ухудшилось. Нет денег, так нет – какая теперь разница. Чудной день…
Постепенно я углубилась в тенистые аллеи парка.
Как все началось – точно уже не помню. Мое подсознание принялось отчаянно сигналить: что-то не так, что-то меняется. Родилась тревога. Оглядевшись, я заметила, что иду по дорожке совсем одна – ни велосипедистов, ни катающихся на роликах детей, ни молодых мам, ни одной человеческой души. Страх, леденящий ужас: я осталась одна на Земле, все умерли, исчезли, – сковал меня. Сердце отчаянно забилось. Но продлилось это странное чувство недолго, всего несколько мгновений. Я услышала детский смех с ближайшей игровой площадки и облегченно вздохнула. Тем не менее ощущение тревоги не отпускало. Добавился запах, сладкий, дурманящий. Нотки свежего весеннего аромата белых цветов перебивал тягуче-приторный дух курящихся благовоний, восточных специй. Странная смесь ванили, имбиря, корицы, и вдруг внезапно вкравшийся запах разогретой солнцем скошенной травы. Чувства обострились, невыносимый аромат путал мысли. Появился неприятный нарастающий звон в ушах, тонкий, подобный скрежету металла по стеклу, пронизывающий до костей, вызывающий невольную омерзительную дрожь. Я почувствовала каждую клеточку собственной кожи. Она, подобно губке, начала жадно впитывать в себя струящийся странный запах. В одно мгновение воздух вокруг сгустился, окружив меня непроницаемым душистым панцирем, в глазах разом потемнело, и на секунду-другую я потеряла связь с реальностью.
Пришла в себя уже сидя на земле, вся мокрая от липкого холодного пота. Я дрожала как осиновый лист и была испугана до полусмерти.
Первая мысль – был ли кто невольным свидетелем моего падения? – заставила оглядеться.
Никого.
«Не надо было слушать гадалку, ее чары опасны для здоровья».
Постепенно восстановилось дыхание, утихла дрожь, и я с трудом встала на ноги. Голова кружилась, подташнивало. Что же случилось?
Я вновь посмотрела по сторонам. Странно. Ни одной человеческой души.
Осознание того, что вокруг все изменилось, приобрело невиданные размеры и обрушилось со всей мощью новой обретенной реальности.
Мир восприятия стал другим. Зрение подтверждало, что я одна, обоняние сходило с ума от незнакомых запахов, и лишь осязание не давало мне потерять контроль и удариться в панику. Какое-то время я еще сжимала пластиковую бутылку с прохладной родниковой водой. Но нарастающая паника лишила меня сил, рука невольно разжалась, бутылка с глухим звуком упала на землю и медленно откатилась в сторону. Я проводила ее взглядом.
Куда-то исчезла асфальтовая дорога. Я стояла на широкой лесной просеке. По земле шел петляющий след от колес, довольно узкий и глубокий, испещренный серповидными вмятинами копыт.
Странно…
Не знала, что в Покровке занимаются выездкой.
Парк уже не тот. Вокруг меня красовались янтарные сосны, окруженные островками разлапистого папоротника. Сквозь их величественные, устремленные ввысь стволы пробивался теплый солнечный свет. Куда девались липы и ясени? И откуда идет дурманящий сладкий запах? Оглядевшись, увидела недалеко от дороги, в низине, неизвестный кустарник, сплошь усыпанный пышными белыми гроздьями. Любопытство возобладало, я осторожно спустилась с насыпи. Боярышник. Нагнула роскошную гроздь, чтобы вдохнуть аромат… И вдруг послышался стук копыт.
Всадники?
Двое облаченных в старомодные сюртуки мужчин показались из-за поворота лесной дороги и быстро приближались.
Я поспешила укрыться за колючим кустом, чувствуя, как вновь надвигается паника и полное непонимание происходящего. Продолжала цепляться за соломинку, полагая, что задумалась, свернула на нехоженую тропу и попала в сосновый лес. Но память и логика подсказывали: не было протяженной сосновой посадки в Покровском-Стрешнево!
И все равно упрямый разум пытался спастись и подкидывал новые идеи и подходящие объяснения.
Всадники могут быть ряжеными. Обычными актерами! Точно! Рядом снимают кино? Я с надеждой поискала глазами оператора со съемочной группой. Увы…
Никого кроме меня и быстро приближающихся людей в странной одежде не было и не могло быть в тот день, 20 мая 2009 года.
Глубоко в душе я осознавала: произошло нечто ужасное, я безвозвратно пропала. Мне было легче считать происходящее сном или галлюцинацией. Поэтому, притаившись за кустом, пытаясь от страха сжаться в точку, исчезнуть, раствориться в воздухе, я изо всех сил зажмурилась и приказала себе проснуться. В голове зазвенело, но ничего не изменилось – «сон» продолжался. Я сидела, скукожившись от страха и с глупой надеждой, что меня никто не увидит и не найдет.
Всадники остановились на дороге как раз напротив куста боярышника. Один из них спешился и осторожно взял в руки лежащую в пыли пластиковую бутылку с водой. Как я ругала себя в этот момент! Но слабая надежда, что мое убежище не будет раскрыто, все еще жила. Я не поднимала головы, боясь смотреть в их сторону, и продолжала мысленно твердить: «Меня не видят, меня никто не видит, сейчас они исчезнут, и все будет хорошо. Я проснусь в своей кроватке».
И тут я услышала:
– Мисс, можно к вам обратиться?
На идеальном английском.
Я онемела.
«Мало того, что ряженые, еще и туристы… Сплю… Точно сплю».
– Мисс, спрятавшаяся за кустом, я обращаюсь к вам…
Мое убежище раскрыто. Прочь, паника!
Смирившись с неизбежным конфузом, выпрямилась. Делать нечего… Сидеть, сгорбившись, подобно гоблину, глупо. Но меня не покидала уверенность, что все происходящее – сон. Другого объяснения не находилось. Порой случались так называемые многослойные сны, глубокие, долгие и похожие на плотный кокон из различных дополняющих друг друга видений. Вырваться из подобной иллюзии подчас очень сложно, разрушить ее может проявление очень сильной эмоции, такой как страх, удивление или радость. Странно, что удивление и страх пока не позволили мне проснуться. Видимо, сон был действительно крепким, и мало того – он мне явно не принадлежал, я играла в нем придуманную роль, как марионетка. Кто же был кукловодом, дергающим за ниточки?
– Мисс, это ваша фляга с водой? – продолжал допрос один из всадников.
Ничего не оставалось, как выйти из зарослей и подняться на дорогу.
Молодой человек в запылившемся сюртуке болотного цвета, с взъерошенными от ветра рыжими волосами удивленно смотрел на меня. Второй всадник, оставшийся верхом, также с нескрываемым интересом наблюдал за происходящим. Приятный на вид мужчина в синем камзоле, лет тридцати пяти, с растрепанными темными волосами и с довольно надменным лицом. Лошадь под ним, разгоряченная быстрой ездой, гарцевала, рвалась из узды, и он похлопывал ее по шее, успокаивая.
