– Ты чё, Адвокат?! – прохрипел гимнаст.
– Ничего, – обернулся к нему светловолосый. – Старость уважать надо…
– Эй, что у вас там? – опомнился наблюдавший за прогулкой охранник.
– Все в порядке, начальник! Разминаемся! – поднял руки ладонями вверх тот, кого назвали Адвокатом.
Парень подмигнул Барону и улыбнулся. Юрий Александрович почесал нос и неожиданно для себя улыбнулся в ответ – хорошее лицо было у парня, чем-то напоминало оно Михееву его самого в молодости.
– Спасибо, – сказал старик, протягивая Адвокату руку. – Давно людей не встречал. Приятно. Тебя как звать, парень?
– Олег, – крепко пожал протянутую стариком руку зеленоглазый. – Адвокат – может, слышал?
Это погоняло было смутно знакомо Юрию Александровичу, но он медленно покачал головой:
– Не приходилось… А я – Юрий Михеев, Барон. Не слыхал?
– Баро-он? – округлил глаза Адвокат. – Тот самый, что ли?
– Ну самый или не самый, а уж какой есть, – усмехнулся Юрий Александрович. Что ни говори, а приятно все же быть звездой, пусть даже тюремной.
Олег покачал головой и вдруг, хлопнув себя по бедрам ладонями, расхохотался:
– Эй, Ветрило! Ты знаешь, кого толкнул-то? Это же Барон и есть! Ой, не могу!..
Михеев непонимающе перевел взгляд на гимнаста, смотревшего на него открыв рот, потом снова взглянул на заливавшегося Адвоката:
– Смешинку съел?
Олег наконец отсмеялся и, еле переводя дыхание, объяснил, показывая на того парня, который толкнул Юрия Александровича:
– Ветряк все познакомиться с тобой хотел… Как узнал, что Барон в «Крестах» появился, места себе не находил. Даже бегал к вашей хате, все поговорить хотел, вопросов у него много накопилось… Теоретических… Ой, мама! Вот и познакомился! – И Адвокат снова закатился от хохота.
Он смеялся так заразительно, что фыркнул, не выдержав, и Юрий Александрович, а секундой позже к ним присоединился и смущенный Ветряк, так что угрюмый тесный дворик вдруг превратился в настоящую «комнату смеха».
Наблюдавший за прогулкой охранник всеобщего веселья не разделил – ему было холодно и хотелось выпить, а до конца смены было еще далеко. Поэтому он раздраженно гаркнул развеселившимся зекам:
– Эй, урки! Хорош базарить! Назад загоню!
Официально разговаривать во время прогулок было запрещено. Как, впрочем, и гулять по трое-четверо…
– Все, все, – махнул левой рукой Адвокат (правой он вытирал выступившие на глазах слезы). – Молчим, начальник…
Оставшиеся минуты прогулки Юрий Александрович и Олег лишь доброжелательно переглядывались, чувствуя необъяснимо растущую взаимную симпатию. Вроде бы и познакомиться толком не успели, а вот потянуло их друг к другу. Говорят, что ничто так не способствует сближению людей, как одновременный смех или плач, совпадение эмоциональных фаз срабатывает порой как система опознания в ПВО «свой – чужой».
Когда прогулка уже заканчивалась, Барон вдруг вспомнил, где он слышал погоняло Адвокат – так звали одного из людей Антибиотика… Ну да, Олег Адвокат, афганец он вроде бы. Старик, конечно, не мог знать всех бандитов Питера, но Адвокат был уж слишком заметной фигурой, чтобы Михеев не знал о нем вообще ничего… Как ни странно, то обстоятельство, что этот смешливый Олег оказался человеком Витьки, не убило сложно объяснимое расположение к нему Барона… В конце концов, Юрий Александрович был уже очень стар и мудр, он хорошо знал, как судьба иногда сплетает и завязывает в узлы жизни совсем разных людей – добрых и жадных, подлых и благородных, трусов и смельчаков…
Перед тем как контролеры начали разводить выгуленную тройку по камерам, Олег успел шепнуть Юрию Александровичу:
– Может, свидимся еще?
– Может, и свидимся… – пожал плечами Барон. – Если Бог даст… Спасибо еще раз…
Олег помахал рукой и ушел из жизни Михеева навсегда. Бог не дал им встретиться еще раз и поговорить по душам… А ведь, кто знает, если бы случилась эта встреча двух почувствовавших доверие друг к другу мужчин – может быть, и история их сложилась бы по-другому. Но не родился еще на свет человек, который заставил бы вязальщицу кружев судьбы работать строго по вычерченному им узору…
После прогулки старик успел немного поспать, а ближе к вечеру его дернули еще раз на допрос к следователю. Барон подумал, что не Илья Борисович Задульский его дергает, а Колбасов…
«Ничего, дешевка, – усмехнулся про себя Юрий Александрович, выходя в допросный коридор. – Сейчас мы с тобой поговорим…»
Старик вспомнил, как несколько лет назад, когда только-только началось формирование ОРБ в Питере, – как запаниковали тогда бандиты и рэкетиры! Какие ужасные страшилки рассказывали они друг другу об этой новой и потому еще очень маленькой милицейской структуре… Смешно, но, когда ОРБ было маленькое, бандюки его боялись до судорог, а теперь оно вон какое большое стало, чуть ли не весь третий этаж в Большом доме заняло, а никто уже особо и не пугается. Ну ОРБ и ОРБ… Чего там, менты везде одинаковые, всегда и везде найдутся такие, с которыми вопросы порешать можно… Старик за свою долгую и весьма беспокойную жизнь перевидал много мусоров – умных и тупых, жестоких и добрых. Для вора большинство из них были просто пустым местом, за исключением одной только категории – правильных ментов. Те всегда выделялись, они в своей собственной среде стояли как-то наособицу. Не сказать что у них манеры, воспитание и образование были намного лучше, чем у остальных, нет, отличало их другое – уважительное отношение к себе самим и своему труду, профессионализм и как следствие его – независимость во взглядах и поступках… Правильные менты очень редко опускались до рукоприкладства и всегда держали свое слово, даже если давали его преступнику. Они знали себе цену и никогда не опускались до уровня ширинок своих начальников и за водкой для них не бегали… Вот только почему-то до больших званий, как правило, не дослуживались, и висюлек ментовских на мундирах у них было немного. Зато было много морщин, тоски в глазах и ранних болячек…
«Странное дело, – думал Барон, подходя к кабинету для допросов. – Что за государство у нас такое дебильное? Больше всего ведь обижает именно тех, кто честно и преданно ему служит… Не страна, а мама сумасшедшая: чем лучше дитя, тем больше его бьет…»
– Входи! – втолкнул его в кабинет контролер.
Юрий Александрович расцепил руки за спиной и огляделся. На этот раз следователь Задульский действительно не стал утруждать себя приходом – в кабинете за столом сидел Колбасов и курил, листая какой-то иллюстрированный автомобильный журнал.
Увидев Барона, Колбасов заулыбался, бросил журнал на стол, поднялся навстречу. При всем показном радушии руку, однако, протягивать не стал, наверное, предполагал (и не без оснований), что старик может и не пожать ее. А зачем обострять обстановку в самом начале разговора? Как любит говорить Геннадий Петрович Ващанов: «Каждый опер должен быть еще и дипломатом…»
