– Лидушка… Хорошая моя… Давай поспим хоть пару часов… День будет очень тяжелым… Дай мне, пожалуйста, этот день… А вечером я все равно приду к тебе. Больше мне идти некуда, я думаю, меня ищут по всем адресам…
Поспелова не ответила, и Обнорский, проваливаясь в сон, посчитал ее молчание знаком согласия…
…Утром они, конечно, едва не проспали – Лиде нужно было бежать на работу к девяти утра. Лихорадочно одевшись, они успели лишь выпить по чашке кофе и выкурить по сигарете. Перед уходом Лида Поспелова предприняла еще одну попытку образумить Серегина:
– Андрей, я думаю, тебе все-таки нужно все рассказать представителю государственных органов. Не доверяешь мне – хорошо, я не единственный следователь. Но рассказать нужно, если ты не хочешь…
– Нет, – усмехнулся Обнорский. – Для любого другого мой рассказ будет просто как бред… Да и для тебя тоже… Я просто хочу сегодня кое-какие доказательства подсобрать… Чтобы голословным не быть… Мы же договорились, что ты даешь мне день…
– Мы ни о чем не договаривались, – качнула головой Лида.
Андрей вздохнул:
– Лидушка… Ну поверь ты мне… Не арестовывай меня сейчас, пожалуйста… У тебя для этого все есть, я знаю, даже пистолет в сумочке.
Поспелова вспыхнула:
– Ты… Ты иногда бываешь просто невозможным со своими дурацкими шуточками!.. Пойми, я помочь тебе хочу!
– Понимаю, – кивнул Андрей. – Я сам больше всех хочу себе помочь. И в камеру не хочу. Дай мне сегодняшний день, Лида…
Поспелова долго внимательно смотрела на него, потом вздохнула и выдвинула один из ящиков буфета. Пошарив там, она извлекла запасной комплект ключей от своей квартиры и протянула Андрею:
– Я тебя буду очень ждать. Постарайся… Постарайся, чтобы я не обманулась в тебе…
Андрей взял ключи и сжал их в кулаке.
– Лидушка… Я… Спасибо тебе, Лидушка…
Когда Обнорский говорил Поспеловой о кое-какой информации, которую должен был получить, он имел в виду обещание Дани Данилова навести справки об искусствоведе Ирине из Эрмитажа. Настоящей Ирине. Шансов на то, что Даня свое обещание выполнит, было много, но… Всегда существуют эти проклятые «но»… Загвоздка заключалась в том, что в этот вторник Данилов был дежурным по выпуску, следовательно, он уже с десяти утра должен находиться в редакции… Поймать Даню в день дежурства по телефону было бы просто нереально – он будет мотаться по кабинетам, вышибать из всех материалы в номер, потом сядет с бильд-редакторами думать о макете, потом… В общем, Даню нужно было ловить живьем. И это, конечно, не составило бы труда, если бы не события минувшего вечера. Андрей считал, что ОРБ ищет его по всему городу. Стало быть, и на работе ему появляться опасно. Вряд ли там оэрбэшники засаду оставят, да она там и не нужна. Достаточно предупредить милиционеров на вахте из вневедомственной охраны: мол, если появится Серегин, задержите. Или сообщите… Так что в редакцию идти нельзя… Хотя почему, собственно… Ведь кабинет Дани на первом этаже, туда проход свободный, не надо через пост идти, удостоверение показывать… Даня еще всегда радовался, что ему не приходится пропуска посетителям выписывать. Так… Значит, нужно шмыгнуть к Дане в кабинет в середине дня, когда выше вероятность, что он об Ирине уже что-то узнает. Кабинет свой Данилов никогда не запирает. Дождаться его и… Там видно будет.
Андрей понимал, конечно, что рискует. Но идти в милицию или прокуратуру с пустыми руками он просто не мог. Не поверили бы его словам – нужно было дать какое-то конкретное подтверждение. К тому же после смерти Женьки история с «Эгиной» стала еще и личным делом для Обнорского. А в том, что смерть Кондрашова как-то связана с картиной Рембрандта, со смертью Лебедевой, братьев Варфоломеевых и, возможно, еще каких-то людей, которых Серегин пока не знал, он не сомневался… Появление Колбасова с омоновцами у баньки довело количество «случайных совпадений» до критической массы…
…У «Лениздата» Андрей появился около часа дня. Тщательно проверяясь, он осмотрел подступы к главному входу. Не заметив ничего подозрительного, дождался, пока толпа прохожих станет погуще, слился с ней и шмыгнул в дверь Дома прессы, скидывая на ходу куртку – его «натовка» была слишком приметной. Стараясь идти спокойно, не торопясь, он дошагал до кабинета Дани, вошел и, задыхаясь, рухнул в кресло у стола. Теперь нужно было ждать, дергаясь от каждого скрипа в коридоре…
Ждать пришлось около получаса, и Андрей хотел было уже начать разыскивать Даню по местному телефону, когда Данилов заскочил-таки в свой кабинет.
– О, Андрей, здравствуй. – Даня, казалось, совсем не удивился, увидев Серегина. – Ты меня ждешь?
– Тебя, – кивнул Серегин. – Удалось узнать что-нибудь насчет Ирины?
Замотанный дежурством Даня уставился было на Обнорского непонимающими глазами, и у Андрея екнуло сердце – он решил, что Данилов просто забыл о его просьбе. Но тут до Дани дошло, о чем идет речь, он хлопнул себя по лбу и извлек из кармана пиджака аккуратно сложенный листочек бумаги:
– Вот, я еще вчера узнал… Там были две женщины, которые могли бы тебя заинтересовать: Вальцерович Ирина Борисовна, но она умерла три года назад, и Гордеева Ирина Васильевна… Она, наверное, и есть та, что тебя интересует. Тут я ее телефоны записал…
– А сколько ей лет? – замирая, спросил Серегин. – Она искусствовед?
– Пятьдесят три, – улыбнулся Даня. – Искусствовед. Подходит?
– Подходит, Даня, – с облегчением вздохнул Андрей. – Можно, я ей прямо от тебя позвоню?
– Можно, конечно, – пожал плечами Данилов. – Только все равно не дозвонишься. Она как раз с понедельника в командировке – в Москве… Там научная конференция по поводу реконструкции Третьяковки и еще что-то… Гордеева должна вернуться только к концу недели…
– Спасибо, – упавшим голосом поблагодарил Андрей и ухватил собравшегося уже убегать Даню за лацкан пиджака. – Слушай, старик… У меня к тебе маленькая просьба – не говори никому, что я сегодня в редакцию приходил… Ну, мало ли кто поинтересуется…
– А-а… – округлил глаза Данилов. – Что, случилось что-нибудь?..
– Да понимаешь, – начал на ходу врать Обнорский, – попал я тут в историю… Короче, трахнул я одну бабу из прокуратуры – думал, так просто, пошалили-разбежались, а она запала… И достает меня теперь – жуть просто… Не знаю, куда деться от нее. Заврался уже весь. Сказал вчера по телефону, что мне… что я в Одессу уезжаю на пару дней… Ну а она же следачка, ее так просто не надуришь… Я боюсь, что проверять меня начнет. Баба – ураган, она и ментов сюда прислать может… А мне, понимаешь, надо отлежаться где-нибудь спокойно, о вечном подумать… Ты там начальству нашему ляпни – мол, я действительно в Одессу махнул, друг у меня там заболел… Лады? Выручай, старик…
Серегин гнал совершенно наглую и дешевую туфту, но интеллигентного и воспитанного Даню, ни разу не произнесшего при Андрее ни одного матерного слова, настолько шокировала сексуальная разнузданность Обнорского, что он и не подумал ни в чем усомниться – лишь покраснел, обалдело кивнул и выскочил из кабинета…
