Сергей засмеялся и бросился обнимать Марека… Вместо обещанных двух тысяч долларов Сергей отдал Зелиньскому две с половиной.
– Это надбавка за быстроту и качество. И не возражай, ради Бога.
Марек крякнул, спорить не стал, но, перед тем как убрать деньги в карман, сказал:
– Многие считают, что поляки за деньги могут сделать что угодно. То не всегда так. Я хочу, чтобы ты знал: все, что я для тебя сделал, я сделал бы и без денег. Хотя и люблю их всей душой…
Растрогавшиеся приятели решили отпраздновать удачное завершение командировки Челищева в ресторане, благо денег у Сергея оставалось еще более чем достаточно. Они заказали билет в Петербург на следующий вечер, Сергей позвонил по телефону, который оставил ему Антибиотик, и передал время своего возвращения. А потом все понеслось по полной программе – ужин, тосты за дружбу, за Польшу и Россию, пьяные рассказы друг другу о том, как все прогнило… В общем, отрывались они именно так, как могут два битых следователя, у которых неожиданно появились деньги. Под конец вечера за их столиком появились какие-то девки, и, несмотря на то что Марек уже не мог переводить, все понимали друг друга прекрасно. Челищев пришел к выводу, что польский язык очень простой и от русского отличается в основном количеством шипящих звуков, и если их побольше вставлять в русские слова, то как раз и получаются польские…
Потом вся компания переместилась в номер к Сергею и попыталась совместными польско-русскими усилиями разломать широченную кровать. Веселое свинство продолжалось почти до утра, но, к чести польских гостиниц, кровать выдержала все испытания.
Утро, естественно, было тяжелым. Проявившиеся вечером лингвистические способности Сергей утратил, и поэтому, когда девушки собрались уходить и та, что ночью была все-таки больше с ним, чем с Мареком, что-то сказала по-польски, он ничего не понял.
Зелиньский голосом умирающего перевел:
– Она говорит, что ты – первый русский, который у нее был. Учитывая сложные отношения между нашими народами, можешь считать это комплиментом.
– Все когда-нибудь бывает впервые, – философски ответил Сергей. – Она, кстати, тоже – первая полька, с которой я это самое… Пусть считает это ответным комплиментом.
Марек перевел, девицы расхохотались и упорхнули, послав приятелям воздушные поцелуи.
Зелиньский со стонами начал одеваться, чтобы бежать на работу.
– Боже, если ты меня слышишь, укрой меня сегодня от глаз начальства! – бормотал Марек, путаясь в брюках, а Сергей, услышав эту фразу, прикусил губу и отвернулся. На него нахлынул приступ ностальгии, он вспомнил, как, бывало, говорил про себя такие же слова, собираясь в прокуратуру…
Вечером в аэропорту, обняв Сергея на прощание, Зелиньский сказал ему:
– Мы оба взрослые люди, поэтому, я, надеюсь, ты понимаешь, что не хотел бы афишировать свою помощь тебе… И еще – я помогал тебе, а не твоей странной конторе, о которой я тебя не спрашиваю… Но мне кажется почему-то, что эта твоя контора занимается не только добрыми делами. Береги себя!
Сергей молча обнял Марека и пошел на регистрацию. В Пулкове его встречала Катерина с Доктором и Танцором. Пожав браткам руки и чмокнув Катерину в щеку, Челищев ответил на их вопросительные взгляды веселой улыбкой.
– По-моему, полный ажур! Гораздо лучше, чем можно было надеяться.
Катя сразу же просветлела лицом, оживились и Танцор с Доктором.
– Слава Богу! Тогда сразу – едем к Степанычу, Виктор Палыч уже ждет, заодно и поужинаем, ты же с дороги.
От этих слов Катерины Сергей почувствовал досаду. Получалось, что она больше радовалась успеху поездки, чем просто его возвращению. Но по пути к машине, воспользовавшись тем, что Танцор с Доктором ушли вперед, Катя слегка погладила пальцами ладонь Сергея и прошептала:
– Я очень скучала…
Ну прямо как школьница, ни дать ни взять! Челищев неожиданно расхохотался, но не весело, а с этакой злой иронией:
– Тебе не кажется, что ситуация начинает напоминать «Собаку на сене»? Жаль, что нет возможности пообщаться с Лопе де Вега, я, наверное, мог бы сообщить ему много интересных подробностей о внутреннем состоянии Теодоро…
Катерина надулась было, но атмосферу неожиданно разрядил Доктор. Плохо расслышав обрывок последней фразы Сергея, он обернулся и с доброжелательным простодушием сказал:
– Сергей Саныч, если нужно, мы его из-под земли достанем.
– Кого? – не понял Челищев.
– Ну Лаподавилова этого…
Доктор не понял, почему его слова вызвали такой взрыв хохота у Кати с Сергеем. Он растерянно переводил взгляд с одной на другого и под конец тоже заулыбался. И только Танцор не присоединился к всеобщему веселью. Опершись локтем на крышу «мерседеса», он угрюмо ждал, пока все угомонятся и сядут в машину…
«У Степаныча» их уже ждали. Оставив Доктора с Танцором ужинать в общем зале, Катя и Сергей прошли в уже знакомый кабинет. Из-за стола им навстречу поднялся Антибиотик – словно соскучившийся по внукам дедушка…
Он внимательно, ни разу не перебив, выслушал рассказ Челищева, но когда Сергей хотел ему передать папку с документами, остановил его движением руки:
– Ты, Сережа, оставь их пока у себя. Раз ты дело начал, тебе его и доделывать. Надо с чеченами стрелку забивать, вот там ты эти документики и предъявишь… Ну да мы это после ужина обсудить успеем, чтобы аппетит не портить. Расскажи лучше, как там Польша, как прекрасные паненки?
Сергей смутился и, глянув искоса на Катю, невнятно промямлил:
– Да я, собственно, не особо там приглядывался…
Антибиотик перехватил его взгляд и усмехнулся. Катерина сидела словно замороженная, опустив взгляд в тарелку.
Челищев хотел вернуть оставшиеся у него доллары, но Виктор Палыч их не принял, замахав с гипертрофированным возмущением руками:
– И видеть их не хочу – это твои командировочные, твое дело, куда их тратить… Ты на большую сумму наработал, но давай окончательный расчет попозже сделаем.
Ужин закончился быстро, видимо, Антибиотик куда-то торопился. После десерта Виктор Палыч поднялся и пригласил Сергея с собой в кабинет к Степанычу. Катерину они оставили за столом.
Антибиотик по-хозяйски уселся за стол Степаныча и показал Челищеву на стул рядом.
– Ну давай, Сережа, обсудим, как ты со зверями разговаривать будешь, что предъявишь, о чем промолчишь… Дело, не спорю, непростое, опасное… Но не мне же, старику, на стрелки ездить, людей смешить…
И, наклонившись к Челищеву, Виктор Палыч начал негромким голосом подробно инструктировать Сергея.
Из ресторана они уехали уже далеко за полночь. Всю дорогу до дома Катя напряженно молчала, казалось, она о чем-то лихорадочно думает, что-то просчитывает и не может просчитать.
Остановив «мерседес» у Катиного подъезда, Танцор начал было вылезать из машины, чтобы проводить Катерину до дверей квартиры, но она остановила его:
