Подобный темперамент, порождающий тесную амбивалентную связь, обусловлен генетической чувствительностью, вызванной мутацией аллели 5-HIAA
[130]
, обнаруживаемой абсолютно у всех млекопитающих. Такие животные с трудом отстаивают свою независимость, поскольку любая попытка восприятия ими чего-либо извне порождает тревогу, переполняющую их и не дающую успокоиться иначе, как прижавшись к матери. Но и когда они прижимаются к ней, они продолжают испытывать тревогу; вот тогда-то они и впиваются в ту, которая их защищает! Это доказывает, что генетический код оказывается ослабленным в результате меньшего, чем необходимо, объема синтезируемого протеина, являющегося переносчиком серотонина в синопсис, от одного нейрона к другому. Слабое функционирование нейромедиатора иногда может быть обусловлено также присутствием некоторых химических соединений (резерпина, интерферона, бета-блокаторов), вызывающих депрессивное состояние, с которым, впрочем, можно бороться, давая животному другие препараты, способствующие увеличению в крови уровня сератонина (амфетамины, антидепрессанты).
С самого рождения маленькие макаки, испытывающие недостаток серотонина, одинаково негативно воспринимают любую информацию извне. Даже солнце, светящее в глаза, для них является проявлением агрессии, от которой они пытаются защититься
[131]
. Тогда как 80 % остальных обезьян, у которых уровень серотонина в норме, воспринимают тот же солнечный свет, как нечто удивительное, вызывающее желание в игровой форме приняться за исследование окружающего пространства.
Генетика не тоталитарна
Связи внутри двух разных групп макак сильно различаются. Малыши, готовые конфликтовать, чувствуют дискомфорт, а когда они подрастут, им трудно занять более высокое место в иерархии стаи. Характер их поведения предопределен генной мутацией, в итоге оказывающей влияние на социальное становление. Достаточно ли этого, чтобы говорить об общих закономерностях существования? Многие животные дают нам понять, что этот частичный детерминизм — недостаточное объяснение жизненной траектории. Робкие обезьяны, готовые лезть в драку из страха, испытывают недостаток серотонина. Однако этот дефицит скорее наследуемый, чем наследственный
[132]
. Это напоминает ситуацию, когда больная или пережившая травму мать (будь то нападение сородичей или просто проявление резкости с чьей-либо стороны) старается сделать так, чтобы ее малыш оказался в безопасности: в уютном «эмоциональном уголке», где любая информация воспринимается, как знак тревоги. «Трудные» взрослые сами проявляют агрессию по отношению к ребенку, ведомые страхом, уча его, таким образом, отвечать им столь же агрессивно. То же самое можно наблюдать у представителей популяции обезьян, собак и чаек, которые находят себе «козлов отпущения». Эти «избранные», поскольку их мать или бабушка когда-то пережила травму, становятся отщепенцами внутри своих стай.
Робкие, плохо социализированные матери также демонстрируют опасную сверхпривязанность. Они охраняют малышей, находясь рядом с ними, препятствуя им исследовать окружающий мир
[133]
, они приписывают любому событию заведомое свойство пугать их малыша. Неважно, из-за чего эти матери испытывают робость: в результате генных мутаций, слабого стимулирования их самих в детстве или дезорганизации, явившейся следствием травмы, перенесенной их матерью или бабкой, — результат для малыша всегда одинаковый: любая новая информация воспринимается им как сигнал тревоги. Он может в испуге убежать прочь, застыть неподвижно в результате резкого упадка сил или, испугавшись, напасть на «агрессора», который вовсе не собирался нападать на него.
Другие новорожденные макаки, у которых с уровнем серотонина все в порядке, в раннем возрасте были разлучены с матерями, вскармливались с помощью бутылки, а затем их поместили в среду им подобных, в контакте с которыми они в дальнейшем и развивались. Став взрослыми, эти обезьяны, теснейшим образом связанные с коллективом, так же мало, как и остальные члены коллектива, интересовались окружающим миром; более того, они начали испытывать страх, хотя генетически имели полнейшую предрасположенность к тому, чтобы оставаться открытыми и дружелюбными. Генетические особенности оказались менее значимы, чем эмоциональная данность, сообщаемая непосредственным окружением. Особи, сделавшиеся уязвимыми благодаря тому, что в раннем возрасте были разделены с матерями, привязались к своим товарищам. Однако успокаивающий эффект этой связи — более низкий по сравнению с эффектом, который возникает в результате связи с матерью, — спровоцировал болезненную сверхпривязанность
[134]
. После нескольких месяцев трудного развития макаки оказались на нижней ступени иерархии стаи, повторив путь малышей, испытывавших недостаток серотонина. Слабо уязвимые в генетическом плане, они, тем не менее, оказались уязвимыми на эпигенном уровне!
Следует отметить, что испытывавшие недостаток серотонина малыши, если бы их так же рано разлучили с матерями, восприняли это, как настоящую катастрофу. Замена типа привязанности была бы недостаточным условием, чтобы позволить им выстроить прочные связи с окружающими. Малейший стимул вызвал бы у них невероятное чувство испуга, с которым они могли бы справиться единственным способом — напав на агрессора.
В этих отношениях пол животного определяет ответную реакцию — эмоциональную и поведенческую. В случае утраты партнера активность — за счет внутренних ресурсов — быстрее восстанавливается у самок, тогда как самцы теряют контроль над своими импульсами. Когда и тем, и другим предлагают помощь извне, самки быстро успокаиваются, а самцы по-прежнему долго не могут справиться с переполняющими их эмоциями.
Наблюдения за млекопитающими показывают, что и другая схема тоже верна: гиперчувствительное животное, которое старается прилепиться к кроткой матери, не столь живо, по сравнению с другими, реагирует на происходящее вокруг, в результате чего развиваются способности к взаимодействию с членами стаи, то есть процесс социализации становится более интенсивным.
