Мы вновь напоминаем, что интеллект ребенка в это время называется сенсомоторным, то есть его развитие зависит столько же от восприятия, сколько от движений, которые взрослый часто оценивает как препятствие к освоению ребенком тех истин, которые он настойчиво стремится ему передать. Но если бы вместо скучной нотации взрослый пропел и станцевал с малышом эти истины, они бы усвоились им более надежно и нанесли меньшие травмы каждой из сторон. Ведь именно это и делала замечательная няня из сказки Памелы Тревел «Мэри Поппинс». Она пела и танцевала сама и побуждала к этому взрослых и детей, она учила петь тогда, когда хочется, а не тогда, когда прилично.
В традиционной культуре музыку не записывают, поскольку ценится не точность воспроизведения того, что было создано ранее, а интерпретация повествователя, его фантазия и память, составляющие основу творчества.
Ребенок вне зависимости от места рождения подобен аборигену, который находится в единстве с миром и тело которого мгновенно реагирует на звуки этого мира. Малыш не может их членить, они просто составляют фон непосредственной жизни. Птицы поют о том, что они есть, лев рыком демонстрирует свое присутствие, а певец в любой традиционной культуре поет о том, что видят его глаза. Спонтанная песня ребенка, не имеющая тональности, высвобождает энергию и возвещает всем о том, что он есть.
Ни в одной традиционной культуре нет понятия, подобного термину «музыка» в современной Европе [233]. В традиционных культурах есть только слова, включающие движение и песню, или ритм и инструмент, его производящий, или праздник, объединяющий все это вместе. С этой точки зрения текст, который невозможно спеть, не имеет смысла. Действие и песня неразрывны и не имеют отдельных слов. Именно так поступают дети во всем мире, когда, играя без взрослых, распевают, а не говорят реплики героев своей игры.
Русский фольклор, являясь частью традиционной культуры, близок к детской музыкальной культуре. Фольклор происходит от английских слов «folk» – народ и «lore» – знания, мудрость. В нем песня не выделяется особо, а входит гармонично в различные виды деятельности, вплетена в них ритмом и структурой. В фольклоре личность не расчленяется видами деятельности. В народной культуре ребенок слышал музыку еще до рождения, поскольку песня сопровождала любой этап работы его матери во время беременности. И эти песни составляли постоянный фон, на котором протекает жизнь [118].
Вот описание процесса пения нянюшки: «Она сначала сядет на каком бы то ни было месте, заложит одну ногу на другую, сажает дитя на крестообразно сложенные колени и потом начинает петь; первые слова поет довольно протяжно, последние же гораздо чаще, и за каждым словом той ногой, которая стоит на полу, делает ударения, причем, улыбаясь, смотрит дитяти в лицо, который, в свою очередь, махает ручонками и весело смеется» [179]. В этой сценке ребенок движется в такт движению ноги нянюшки, слышит ее голос, ритмично хлопает в ладоши, усваивая пульсацию звуков.
Народная песня – это импровизация, в которой несколько голосов прислушиваются друг к другу, взаимодействуют, уступают и соревнуются. Так даются первые уроки социальной практики.
Фольклору свойственны несколько видов композиции. Первая называется фрагментарной. Это нанизывание отдельных мотивов, образов без внутренне мотивированной связи. Такой принцип архаичен (древен) и связан с мифологическим восприятием мира [141]. Впрочем, рисунок ребенка также построен по этому принципу, когда малыш берется за карандаш не для того, чтобы нарисовать что-то для кого-то, а для того, чтобы творить для себя, последовательно размещая все новых и новых героев своей фантазии.
Если во фрагментарной композиции нанизывание действия происходит более или менее произвольно, то в кумулятивной (накапливающей) для этого есть основа. Например, события следуют одно за другим, постепенно усиливаясь, или персонажи находятся друг с другом в причинно-следственной зависимости. Если во фрагментарной композиции нет ни начала, ни конца, то в кумулятивной есть понимание необходимости начала сочинения и симметричного ему конца.
В этом мире фольклора большое место отдается подражанию:
Ай, ду-ду, ду-ду, ду-ду!
Потерял мужик дугу.
Шарил-шарил – не нашел.
Он заплакал и пошел.
У него много ребят.
Все по лавочкам сидят.
Все по лавочкам сидят,
Кашу масляну едят.
Каша – масляная,
Ложка – крашеная.
Когда песню поют под мерное движение колыбели, она становится колыбельной. Проблема, возникшая у мужика, не кажется столь трагичной, поскольку дети его накормлены и едят масляную кашу крашеными ложками. Но эта же песня может быть веселым развлечением, когда, мерно пропев всю песню, взрослый на последнем слоге слова «едят» поднимает голос, ребенок начинает смеяться, поскольку впервые встречается с тем, что и составляет юмор, – с неожиданностью. Он слышал эту песню много раз и запомнил, как должно звучать каждое слово. Смена интонации и хитрые глаза взрослого вводят его в мир смеха.
Многие фольклорные произведения выполнены в вопросно-ответной форме, как самая распространенная песенка про Чижика-Пыжика. Так может быть построена вся композиция. Еще одно свойство фольклора – его художественная условность. Мир фольклора противостоит реальному. Здесь есть игра категориями пространства, времени, объекта и субъекта. Такое свободное комбинирование всем и вся позволяет ребенку почувствовать себя свободным творцом там, где все преобразуется согласно его желанию.
5.3. Музыкальная природа человека до рождения
Звук доступен для восприятия ребенка до рождения. Это не значит, что ребенок сразу же начинает слышать так, как это делают взрослые люди. Звук воздействует на человека двумя способами: через костную и воздушную проводимость. Кость хорошо проводит звук. В процессе речи кость вибрирует, и часть информации в ухо поступает через эту вибрацию. Но и воздух вибрирует, когда мы произносим слова. Эти колебания воздуха достигают ушей и говорящего, и слушателей. Но слушатели воспринимают звук исключительно через воздух, а говорящий – и через кость, и через воздух. Поэтому говорящий с трудом узнает свой голос, записанный на магнитофон, – он впервые слышит его только как вибрацию воздуха, без привычных дополнительных компонентов.
В утробе матери ребенок ощущает звуки материнского организма и ослабленные звуки окружающей среды всем телом. Он чувствует удары ее сердца, ритм дыхания, звуки из желудка и кишечника при переваривании пищи в виде вибрации собственного тела. Для него это естественный фон, регулярно прерываемый звуками среды, в которой пребывает мать. Эти звуки оформлены в уникальные ритмические последовательности, которые ребенок запоминает. Они сочетаются с ритмическими покачиваниями, которые возникают у него при движениях матери, что создает общий звуковой мир, в котором в неразрывном единстве присутствуют звук, ритм, движение. Когда ребенок плачет после рождения, матери достаточно приложить его к груди, как он тут же успокаивается и засыпает, подпадая под магию привычных звуков материнского сердца, дыхания, тепла ее рук и звуков голоса.
