Итак, что теперь?
В такие моменты вам нужны принципы, которыми можно руководствоваться, чтобы решить, что делать дальше. Даже если бы существовала большая книга ответов, у вас нет времени искать нужную страницу. Единственным подспорьем в ту минуту было то, что я встречался с мамой Патрика и обсуждал с ней многое из того, о чем вы уже прочли. Мы говорили о нерушимых основах и базовых принципах, и я надеялся, что она вспомнит обо всем этом в ближайшие несколько секунд.
«Здравствуйте, Мэри», — сказал я, стараясь говорить как можно более спокойно.
Она ничего не ответила, но я видел, что ее глаза наполняются слезами.
Патрик выглядел совершенно взбешенным, но всё еще оставался на месте.
«Присаживайтесь, Мэри», — сказал я, указывая на стул напротив Патрика. Мы уже по уши увязли в болоте, терять было нечего, и я решил идти ва-банк. Патрик был довольно крепим парнем, и если бы он действительно бросился на мать, то получилось бы то еще представление. Я надеялся на принцип № 1:
О3 — Д. Они не были друзьями, но между ними была связь, иначе Патрику было бы на всё плевать. Я подумал, что он не станет бросаться на мать прямо сейчас, и мне захотелось дать им немного времени и посмотреть, не удастся ли нам что-нибудь изменить.
Мэри посмотрела на меня, на Патрика и села. Патрик продолжал стоять.
«Садись, Патрик», — сказал я.
Медленно и очень картинно он повернулся ко мне. Меня это немного обнадежило: он был похож на павлина, распустившего хвост веером.
«Садись», — повторил я тоном «не-будь-таким-придурком» и применяя все джедайские штучки по управлению чужой волей, которым научился, посмотрев «Звездные войны».
Он сел.
Обожаю джедайские штучки.
Теперь я приготовился к встрече с сумасшедшим дядюшкой Джеком (принцип № 2: помните о сумасшедшем дядюшке Джеке). Мне было хорошо известно, что подростки более импульсивны, почти не задумываются о последствиях, более склонны к насилию, чем взрослые, и принимают решения на основе эмоций, а не советов старой доброй префронтальной коры головного мозга.
Я бы не сказал, что был готов к прыжку как тигр (то есть готов вмешаться в любой момент), но и расслабленным я тоже не был.
Из всех десяти принципов больше всего внимания я уделяю № 5: находите точки соприкосновения. Больше всего мне хотелось, чтобы они нашли такую точку, и желательно эмоциональную, а не физическую. Становилось ясно, что на подходе серьезные чувства, и эти чувства — результат длинной истории — стали заполнять комнату подобно туману. Они не могли разглядеть друг друга среди всего этого тумана и пыли.
В такие моменты (и вообще во время каждого семейного сеанса, который я провожу) я ищу те самые точки соприкосновения — места, где близкие люди бывали вместе, где происходило волшебство. Вы тоже должны так поступать, но мы к этому еще вернемся.
Я пристально смотрел на Мэри. Слезинка покатилась по ее щеке. Она впервые за полгода увидела сына. Нужно было быть слепым или тупым, чтобы не заметить, как сильно она его любит. Патрик этого не видел, но не потому, что был слеп или туп. Он не мог этого заметить, так как ему было шестнадцать и его миндалины еще не могли быстро и точно распознавать выражения лиц других людей.
Мэри открыла рот, чтобы заговорить.
«Патти…» — начала она.
«Отвали на хрен! — рявкнул он на нее. — Просто отвали!»
В этот момент я решил вмешаться с небольшой порцией принципа № 4: не слишком свободно и не слишком тесно.
«Патрик, — он посмотрел на меня, а я продолжал очень медленно и спокойно, пока Оби-Ван Кеноби шептал мне на ухо „Используй силу, Люк“, — вот как мы поступим. Ты можешь идти, если хочешь, это твой выбор. Но если ты остаешься, то не должен так разговаривать со своей мамой, ладно?»
Он продолжал сверлить меня взглядом.
«Ладно?» — спросил я снова, добавив в голос немного Дарта Вейдера.
После длинной паузы он кивнул.
Мэри снова хотела заговорить, но на этот раз я оборвал ее — всё, что она собирается сказать, было продиктовано болью, виной, обидой и прочим хламом. Это ни к чему не приведет. Настало время принципа № 7: будьте скалой, а не морем.
«Мэри?»
«Да?»
«Помните, в прошлый раз мы с вами говорили о скалах?»
Она слегка улыбнулась и замолчала. Я буквально мог видеть, как она уходит в себя, успокаивается и старается не торопиться. Это была замечательная женщина, которой пришлось выстрадать больше, чем Патрик мог себе представить. Уже через полминуты она снова была с нами, больше похожая на скалу, чем можно было ожидать.
Патрик посмотрел на меня и нахмурился:
«Что за хрень ты несешь, чувак?»
«Это из геологии».
«Ты чертовски странный», — сказал он.
«Ты не первый, кто это заметил», — добродушно ответил я, надежно укутываясь в принцип № 2: помните о сумасшедшем дядюшке Джеке. Я не обижался и не позволял задеть свои чувства.
Я снова повернулся к его матери:
«Мне нужно задать вам вопрос, Мэри».
Она кивнула.
«И когда вы ответите, я хочу, чтобы вы обращались только ко мне, хорошо?»
Она кивнула. Сказав при Патрике, что его мать будет разговаривать не с ним, я освободил его от священного долга спорить с ней.
Здесь я применил принцип № 5: найти точки соприкосновения — он стучал по моим мозгам, подобно надоедливому соседу, который осваивает африканские барабаны. Единственное, что сможет пробиться через рев подросткового гнева Патрика, это маленький контакт. Они должны хотя бы мельком увидеть друг друга за тучами. Он должен увидеть, что она всё еще рядом.
«Я хочу, чтобы вы рассказали мне о третьем дне рождения Патрика и о торте».
На мгновение Мэри растерялась, но потом в ее голове как будто что-то щелкнуло. Я знал, что ей будет нелегко говорить об этом, но, как гласит первое благородное правило Будды (и мой десятый принцип), жизнь — это страдание.
«Когда ему было три года, — сказала Мэри, — его отец пил, и это было ужасно. Он был очень жестоким по отношению ко мне и к детям. Это было… это было очень плохое время».
Я слышал боль в ее голосе. Очевидно, это был настоящий кошмар. Ее муж, отец Патрика, не хотел, чтобы она «зря» тратилась на праздник по поводу дня рождения, потому что спускал все деньги на выпивку. За день до дня рождения Патрика Мэри поехала к своей матери и испекла торт. Она привезла его домой и спрятала под кроватью в комнате для гостей, хотя знала, что очень сильно рискует. Потом дождалась, когда муж с приятелями уйдут, и достала торт.
«Мне было всё равно, — обратилась она к Патрику, который тихо слушал ее рассказ. Она нарушила правила, обращаясь прямо к сыну, но я на это и рассчитывал. — Я знала, что он сделает, если узнает, но счастливое выражение твоего личика того стоило. Я бы пошла ради тебя на всё. — Она смотрела на сына, по ее щекам катились слезы. — Я была готова умереть ради тебя тогда, и готова сделать это сейчас».
