— А, ерунда. Я видела, как она только что пробралась в ванную для гостей вместе со своей сумкой. Уж мы-то знаем, что это значит. Теперь ее полчаса не увидишь.
Обе захихикали, поджав животы. И тут Марина в испуге закрыла рот рукой.
— О Господи, мне бы лучше убрать сырный соус, чтобы у нее не появилось соблазна добавить в него кое-что особенное.
Тереза с отвращением засунула палец себе в рот.
— Слишком грубо! Поосторожнее, я потеряю аппетит, а я не могу худеть, иначе лишусь своих поклонников.
— Марина! Иди сюда! — закричал Пол из дома.
— Извини, — сказала Марина.
— Да ладно, — ответила Тереза.
Они вернулись в дом. Пол стоял рядом с ребенком, который все никак не мог успокоиться. Быстрым уверенным движением Марина взяла ребенка и поднесла его к груди. Она опустилась на диван, и Тереза села рядом с ней.
— Согласись, Сюзи была права насчет грудного кормления. Ты тощая как жердь!
Марина глаз не могла оторвать от красивого личика ребенка.
— Я и не знаю, сколько сейчас вешу. Я почти не сплю, а присесть могу только во время кормления, тут хочешь не хочешь похудеешь. Но знаешь что? Мне все равно.
Тереза с любовью смотрела на свою подругу, на лице которой было написано блаженство.
— Верю. Чертовски завидую тебе, но верю. Ах да, забыла спросить. Ты вчера вечером видела Гейл по ящику?
Марина широко раскрыла глаза.
— Да, и глазам своим не могла поверить. Фантастически выглядит, вся такая крепкая и энергичная.
Тереза согласилась.
— Согласись, впечатляет — документальный фильм на Би-би-си, и все про нее. Здорово.
— Она этого заслуживает. Она стольким женщинам делала добро. Я тоже ей многим обязана.
— Да мы все ей обязаны. Ты поблагодарила ее?
— Да. Мы встречались на конференции «Перрико». Одно разочарование. «Окончательных выводов нет, исследования продолжатся», и все такое. Она была очень огорчена. Хотела сорвать презентацию, а презентации-то и не было. Но я ей все равно сказала, какие перемены она внесла в мою жизнь, в наши жизни. По-моему, она была довольна, но Гейл непредсказуема.
— Это потому, что она не ждет награды. Она верит во все это.
— Смешно, правда?
Марина смотрела куда-то в пустоту.
— Что смешно?
— Гейл, наверное, самая счастливая из нас всех. Всегда счастлива собой. Живет себе, будучи честной по отношению к себе и ко всем вокруг. Она победительница, и всегда такой была.
Тереза задумалась над этими словами.
— Тогда почему же мы ее не слушали? То есть слушали, но не до конца?
— А люди вообще не умеют слушать. Это главная черта у нас у всех. Или слушают, а потом идут и делают то, что давно решили, каким бы глупым ни было их поведение.
Тереза погладила ребенка по головке.
— А если Сара не станет тебя слушать и учиться у тебя, тогда что?
Марина крепче прижала девочку к себе.
— Сара будет исключением. Я, во всяком случае, каждый день буду ей говорить, какая она красивая. Никогда в ее присутствии не произнесу слово «диета». Уж об этом я позабочусь.
Какое-то время они сидели молча. Лишь слышно было, как девочка сосет грудь. Тереза нарушила молчание.
— Вся эта история с «Перрико» такая странная, тебе не кажется? Да и Дэвид исчез.
Марина не отрывала глаз от ребенка.
— Может быть. Меня это больше не интересует. Не могу поверить, что когда-то это было самой важной частью моей жизни.
— Я тоже.
Марина скептически посмотрела на нее. Тереза заметила этот взгляд и подняла руки.
— Ну хорошо, хорошо, немного соврала. Я не говорю, что не съела бы еще одну таблетку, попадись она мне. Но в следующий раз это для меня не будет вопросом жизни.
— Значит, ты чему-то научилась. Урок не прошел бесследно.
— Конечно, не прошел. Но у меня к тебе есть еще один вопрос, Марина.
— Давай спрашивай!
— Дело не в том, что я тебе не доверяю, но ты можешь мне сказать, в каких блюдах, приготовленных тобою на ужин, вообще нет молочных продуктов?
