Финн обратил внимание на то, что темно-синяя краска на входной двери уже начала шелушиться и отслаиваться. Перешагнув порог, он обнаружил, что в доме стоит непривычная тишина. В воздухе отчетливо ощущался запах плесени и запустения. Финн невольно вспомнил дни, когда здесь жили пятеро детей и дом был полон шума и смеха.
— Папа! — крикнул он и, не дождавшись ответа, вновь подал голос: — Нанни, Айдан, Тедди, — есть кто-нибудь дома?
На верхней площадке лестницы появилась Нанни. Она была пожилой женщиной уже тогда, когда приглядывала за Финном, который был совсем еще маленьким, а сейчас выглядела древней старухой; на белом лице выделялись лишь слезящиеся глаза. Создавалось впечатление, что прошедшие годы растопили ее плоть, как воск, и та неровными кляксами прилипла к скулам и костям. На Нанни было длинное черное платье и белый фартук. Голову старушки покрывала белая косынка.
— Я отослала малышей прочь, сынок, — надтреснутым, дрожащим голосом произнесла Нанни. — Я сама отвела их к Паттерсонам: их Кормак учится в одном классе с Тедди. — Она начала спускаться по лестнице, цепляясь за перила; было видно, что каждый шаг дается ей с огромным трудом.
Финн поспешил ей навстречу, помог сойти вниз и отвел в кухню, где в раковине были грудой свалены грязные тарелки, а выложенный плитами пол отчаянно нуждался в чистке. Он выдвинул стул и бережно усадил на него старушку.
— Что случилось, Нанни?
— Твой отец, сынок... Прошлой ночью он сам себя не помнил, глотал виски, как воду, кричал и швырялся всем, что попадалось под руку. Он до смерти перепугал малышей, верно тебе говорю. Я боялась, что он поубивает всех нас, когда мы будем спать. Керосина для ламп не осталось, и мы сидели в полной темноте. — В Дунеатли не было ни электричества, ни газа. — Зайди к нему в кабинет, и сам увидишь, что он там натворил.
У Финна упало сердце. Как же так вышло, что эта пожилая хрупкая женщина осталась одна в доме с двумя маленькими детьми и сумасшедшим? Но что он мог поделать?
— Где он сейчас? — спросил Финн.
— Этого я не знаю. Он ушел из дома рано утром, еще до рассвета, и с таким грохотом захлопнул за собой дверь, что задрожали оконные стекла. С тех пор я его не видела. — С появлением Финна Нанни понемногу успокоилась и стала походить на себя прежнюю.
— Хочешь пить, Нанни? Чашку чая, например — или стаканчик чего-нибудь покрепче? — Время от времени она позволяла себе выпить спиртное.
— Не откажусь от глотка доброго джина, сынок, спасибо. Он стоит в шкафчике под раковиной.
Они прошли в кухню. Финн нашел бутылку и налил полстакана.
— Добавить чего-нибудь?
— Нет, предпочитаю чистый джин. Я-то думала, что тебе пора бы уж это запомнить, Финн Кенни. — Ее слезящиеся глаза заблестели.
— Не понимаю, как можно пить чистый джин. — Он подтолкнул к ней стакан по столу, и она с жадностью схватила его. — Ты можешь назвать причину, которая ввергла Доктора в такое состояние? — поинтересовался Финн.
Нанни скривилась, и он вспомнил, что рожи, которые она корчила, изрядно пугали его в детстве.
— Люди относятся к нему с подозрением, сынок, и он сознает это. Сейчас он принимает вполовину меньше пациентов, чем раньше. А с тех пор, как сбежала Молли, у него нет сестры-администратора, и он не может уговорить ни одну живую душу прийти сюда и прибраться после того, как от него ушла Фран Кинкейд, которая сказала, что больше не останется здесь ни за какие деньги. — Старушка кивнула на горы посуды в раковине и грязный пол. — Все спрашивают себя, почему девочки сбежали от него, почему ты почти никогда не бываешь у него дома, почему Хейзел не навещает его, даже для того, чтобы показать ему первого внука, и почему он не поехал на свадьбу к Молли. — Нанни отставила стакан в сторону, выпив половину его одним глотком. Выглядела она теперь намного лучше. — Как, кстати, прошла свадьба?
— Превосходно, Нанни. — Финн поморщился. — Хотя мне муж Молли не по душе. Уж слишком он важничает. Он считает, что уже вырос из своих ботинок простого полицейского. Но Хейзел и тете Мэгги Том понравился. — Он даже не подозревал о том, что его отец так низко пал в глазах Дунеатли.
— Я бы с удовольствием повидалась с Мэгги, пока она здесь.
— Уверен, что и она с радостью увидится с тобой. Может, вы как-нибудь встретитесь утром в кафе?
Нанни прищурилась.
— Значит, Мэгги тоже не желает переступать порог этого дома. Я думаю, что знаю почему, хотя и пообещала никому не говорить об этом, Финн. Имей в виду, в этом уже нет необходимости; большинство соседей и сами пришли к такому выводу.
Финн вздохнул. Сложившееся положение дел начало утомлять его.
— Когда вернутся домой Тедди и Айдан?
— Миссис Паттерсон говорила, что приведет их часам к семи. Но, Финн, — Нанни положила морщинистую руку на его рукав, — еще одной такой ночи, как вчерашняя, я не выдержу. Я беспокоюсь не столько о себе, сколько о мальчиках. Если бы ты слышал, как буйствовал твой отец, ты бы понял, что я имею в виду.
— Хотел бы я знать, где он сейчас.
— Скорее всего, где-нибудь отсыпается. У него наверняка жуткое похмелье.
Финн взглянул на часы: почти половина седьмого. Его братья скоро вернутся. Коттедж был слишком мал, чтобы в нем разместились еще три человека.
— Я останусь здесь, Нанни, — пообещал он. — Сейчас схожу домой и предупрежу Хейзел, а потом вернусь. Я быстро. И я принесу немного керосина для ламп.
Перед уходом Финн заглянул в кабинет Доктора и обнаружил треснувшую пустую бутылку из-под виски на полу. Повсюду валялись сброшенные с полок книги, кресло было перевернуто, а сразу же за дверью обнаружилась лужа рвоты. Финн очень старался вызвать в себе хоть каплю сочувствия к отцу, но у него ничего не получалось.
Нанни прекрасно знала, что Финн способен проспать и землетрясение. Она пообещала разбудить его, если вернется Доктор и снова начнет чудить, как давеча, но когда Финн открыл глаза в своей старой постели в своей старой комнате, было уже утро и сквозь знакомые занавески пробивались солнечные лучи. Где-то вдалеке закукарекал петух. Финн спустился в отцовскую спальню, но кровать была нетронута, и в кабинете и в других комнатах Доктора тоже не было. Финн уже начал беспокоиться, а не сбежал ли он сам, как и его дочери, как вдруг в дверь кто-то постучал.
Это был Уилли Кин с фермы «Старая мельница» с сообщением о том, что доктора Кенни нашли плавающим лицом вниз в пруду неподалеку.
— Никто не знает, как долго он там находится, — почтительно сказал он, снимая кепку и комкая ее в руках. — Туда вот уже несколько дней никто не заглядывал. — Уилли перекрестился. — Да упокоится ваш отец с миром, мистер Кенни. Он был хорошим врачом, что бы там о нем ни говорили.
Левон не знал, что видит в ее больших фиолетовых глазах: то ли страх, то ли дикое желание, чтобы все это побыстрее закончилось, чтобы ребенок родился и чтобы она поскорее забыла обо всем. За время, прошедшее с тех пор, как врач объявил, что она беременна, Анна ни словом не обмолвилась о ребенке у себя в животе. Она решительно отклоняла все попытки Тамары поговорить об этом, отворачивалась или просто выходила из комнаты с окаменевшим лицом, плотно сжав красивые губы.
