— Женщине опасно ходить по Скотти-роуд по ночам одной.
— Не говори глупостей, ничего со мной не случится. Кроме того, еще не очень поздно; всего-то половина десятого.
— Ты спешишь?
— Конечно, спешу. Идет дождь, а на мне новая шляпка. — В «Т. Дж. Хьюз» она стоила девять шиллингов и одиннадцать пенсов, и Молли не хотелось, чтобы она испортилась.
— Давай зайдем сюда на минутку.
Гарри взял Молли за руку и почти втащил в дешевое кафе, где подавали рыбу с картофельными чипсами. Девушка за стойкой едва не упала в обморок, когда увидела его.
— Привет, Гарри, — игриво пропела она. — Что я могу для тебя сделать?
— Принеси нам, пожалуйста, два чая наверх, Рита, и побыстрее.
— Одну минутку, Гарри. Я быстро.
— Лестница вон там, Молл, — и он подтолкнул ее в нужную сторону.
— Вижу. Что ты, черт тебя возьми, задумал, Гарри Бенедикт?
Поднявшись по узкой лестнице, Молли вошла в небольшую комнату, обставленную разнокалиберными столиками и стульями. Ее каблук угодил в дыру в линолеуме, и она едва не упала. В углу сидел пожилой мужчина и ел чипсы из бумажного пакетика. Он коротко кивнул им в знак приветствия. Гарри сказал:
— Привет, Билл. Как дела? — И получил в ответ равнодушное пожатие плечами.
На каждом столике стояли соль, перец и бутылочка с уксусом, а вот скатертей не было.
— Это похоже на «Ритц»
[68]
, — сказала Молли.
— Ты всегда язвишь? — поинтересовался Гарри, когда они сели.
— Нет, — призналась она. — Ты единственный, с кем я веду себя так.
А потом она вдруг спросила себя почему. Пожалуй, таким способом она старалась отвадить Гарри или хотя бы держать его на расстоянии. Если так, то у нее ничего не получалось.
Рита сдержала слово и почти мгновенно появилась с двумя кружками чая.
— Хочешь чипсов, Гарри? — Она приглашающе затрепетала ресницами. — За счет заведения.
— Нет, Рита, спасибо. Чая достаточно.
Девушка удалилась, зазывно покачивая бедрами и оглядываясь, чтобы проверить, смотрит ли Гарри ей вслед, но он не сводил глаз с Молли.
— Сегодня после обеда я был на лекции, — сказал он.
— И о чем она была? — заинтересовавшись, спросила она.
— О Гитлере и о той угрозе, которую он представляет для Европы. — В кои-то веки Гарри выглядел очень серьезным и даже озабоченным.
— Разве Гитлер представляет собой угрозу для Европы?
— И очень большую, по словам лектора, доктора Штайна. — Гарри многозначительно откашлялся. — Он преподает в университете в Лондоне. Германия в одностороннем порядке разорвала Версальский договор, ввела воинскую службу по призыву и начала программу перевооружения. Гитлеру необходимо жизненное пространство. Сначала он захватит Австрию, потом Судеты. И кто знает, куда он направится дальше? Но, куда бы он ни устремился, фашистская Италия последует за ним.
— Ты хочешь сказать, что он может попытаться покорить и нашу страну? — Молли не верила собственным ушам.
— Только после хорошей драки, — и Гарри причмокнул губами, словно радуясь тому, что она может начаться.
— Драка? Война? Но последняя война закончилась совсем недавно. — Молли отодвинула чай и вскочила на ноги. — Я не хочу этого слушать, Гарри. И знать тоже ничего не хочу.
— Нельзя закрыть глаза и заткнуть уши, Молл. — Он с сожалением посмотрел на нее, словно считал, что она слеплена из другого теста.
— Я смогу, если захочу, — упрямо заявила она, но вновь опустилась на прежнее место.
— Вся проблема в том, — сказал Гарри, — что правительство тоже закрывает на все глаза. Наша страна должна начать перевооружаться. Но находятся люди, ратующие за политику умиротворения.
— Не уверена, что понимаю, что это значит, — призналась Молли.
— Это значит, что они считают, будто нужно позволить Гитлеру делать все, что он захочет, пока он не трогает нас. — Гарри разозлился, и Молли не рискнула заметить, что такой подход представляется ей вполне разумным, хотя и трусливым.
Старик, сидевший в углу, собрался уходить.
— Закуришь, Билл? — предложил Гарри.
— Не откажусь.
Гарри достал пачку дешевых сигарет «Вудбайнз».
— Возьми пару. А спички у тебя есть, приятель?
— Есть, только дома. Спасибо, Гарри, ты славный малый. — И старик удалился шаркающей походкой.
— Давай поговорим о чем-нибудь другом! — взмолилась Молли, когда его медленные шаги затихли на лестнице.
— Хорошо, — согласился Гарри и тоже закурил. — Давай поговорим о том, почему ты побледнела как смерть, когда я упомянул о том, что «Королева Мэри» отплывает в Америку. Ты спросила, направляется ли корабль в Нью-Йорк; может, ты бывала там?
— Почти, но не совсем. — Молли рассказала ему, что случилось когда-то, умолчав, по обыкновению, о том, что касалось Доктора, и закончив свой рассказ словами: — С тех пор я не видела Аннемари. Мой брат, Финн, ездил в Нью-Йорк, пытаясь найти ее, но безуспешно. Там живет наша тетя, которая продолжает поиски. Я и сама очень хотела бы побывать когда-нибудь в Нью-Йорке, но мне придется подождать, пока дети не подрастут.
— Быть может, мы поедем туда вместе?
Это представлялось Молли настолько невероятным, что она решила — не будет большого вреда, если она согласится и скажет, что да, это вполне возможно. Молли обвела взглядом убогую комнатку с разнокалиберной мебелью и грязными запотевшими окнами. Интересно, где сейчас Аннемари? В какой комнате она находится? Молли понадеялась, что та комната лучше этой, но, по крайней мере, ей было грех жаловаться на компанию.
— Чем занимается твой брат?
— Он работает бухгалтером в Ирландии, в деревне под названием Дунеатли, в которой мы все родились, Он женат на Хейзел, и у них восьмеро детей: четыре мальчика и четыре девочки. — Молли улыбнулась. Хейзел рожала очередного ребенка каждые пятнадцать месяцев. — С ними живут и мои младшие братья, Тедди и Айдан, так что у них там полный дом детей. — У нее были фотографии всех детишек. Она с удовольствием повидала бы их — и Хейзел заодно. В последний раз Молли видела свою невестку, когда была в Ирландии с Томом, девочками и Джо. С тех пор Финн дважды наведывался в Ливерпуль. — Мне действительно пора идти, Гарри.
— Я попрошу у Риты газету, чтобы твоя шляпка не промокла. — По его симпатичному лицу скользнула улыбка. — Видишь, я тоже могу быть галантным, когда захочу.
Трое братьев Райан, их жены и дети заявились к ним в воскресенье. Ирен вновь оказалась в своей стихии, подавая на стол консервированные сардины, холодный яблочный компот и сливки на десерт. Молли настояла на том, чтобы на хлеб она намазала масло, а не маргарин.
