Анна в недоумении уставилась на него.
— Я польщена, конечно, — сказала она, — но вы вряд ли можете назвать меня другом. Мы ведь разговаривали с вами не дольше десяти минут.
— Вы — самый лучший друг из всех, что у меня были когда-либо, — проникновенно заявил Бобби. — Вы полностью изменили мою жизнь. Если бы не вы, одному Богу известно, где бы я оказался. Всем, что у меня есть, я обязан вам, Анна Мюррей.
Девушка почувствовала, что краснеет.
— Неужели вы и впрямь рассчитывали найти меня на этой скамейке?
— Нет, но вы сказали мне, где живете. Окно вашей спальни — второе слева в здании напротив. Я намеревался узнать, живете ли вы там по-прежнему, чтобы встретиться и извиниться за свою грубость, но обнаружил вас на том самом месте, где вы нашли меня.
— Что ж, мы встретились, вы меня поблагодарили, и я приняла ваши извинения. Что дальше?
— Как насчет ленча? Или еще слишком рано? — Бобби помолчал, приложив палец к подбородку. — Ладно, предлагаю зайти в «Плазу» и выпить что-нибудь, а заодно и подождать, пока не наступит время ленча. Или у вас были другие планы? Вы выступаете на сцене? Помнится, вы говорили, что танцуете. Нет, я совершенно уверен в этом!
— Сейчас у меня перерыв между спектаклями. Репетиции нового шоу начинаются только на следующей неделе. — На ее гладкий лоб набежали морщинки. — Кажется, я собиралась пройтись по магазинам, — пробормотала Анна.
Она не могла вспомнить, что именно хотела купить, так что вряд ли это было что-нибудь важное.
— Сегодня мой день рождения, — сообщила она, чему сама изрядно удивилась. Откуда она об этом знает?
Анна опустила взгляд на свою правую кисть, в глубине души ожидая увидеть там кольцо с зеленым камнем, но на руке ничего не было. Она пожала плечами. Ей снилось столько странных снов, что иногда она не могла отличить явь от вымысла, но сейчас девушка была уверена, что сегодня — день ее рождения. Кажется, Лиззи говорила утром, что сегодня — День дураков и добродушного обмана? Значит, так оно и есть. Ей исполнилось двадцать девять. Лев однажды обмолвился, что ей было около четырнадцати, когда он нашел ее, и с тех пор они каждый год праздновали ее день рождения в другой день. Лев уехал в Вашингтон на конференцию, но Анна решила позвонить ему сразу, как только он вернется, и сказать, что она вспомнила, когда у нее день рождения.
— Примите мои самые искренние поздравления, — сказал Бобби.
— Спасибо. До «Плазы» пройдемся пешком?
— Прекрасная мысль.
Не раздумывая, Анна взяла его под руку, и они зашагали по аллее Центрального парка, залитой лучами апрельского солнца. Почему-то Анна была уверена в том, что день сегодня будет замечательный.
После долгого ленча, во время которого оба говорили, не умолкая, и почти не обращали внимания на то, что едят, Анна пригласила Бобби к себе в квартиру, чтобы познакомить его с Лиззи. Она уже сообщила ему, что Лиззи приходится ей свекровью, а Олли — свекром, но что «он проводит столько же времени в Лос-Анджелесе, сколько и Герби, — продюсирует картины сына».
— Это очень странно, — заметил Бобби. — Жены в одной части страны, мужья — в другой. Вас разделяют тысячи миль.
— Это очень удачная договоренность. Она означает, что Герби и Олли могут заниматься всем, чем душа пожелает, не опасаясь вмешательства со стороны своих жен.
— Не стану спрашивать, чем они занимаются, — мрачно заявил Бобби.
Анна рассмеялась.
— А я бы и не сказала вам, даже если бы вы спросили.
Когда они вернулись домой, Лиззи принимала ванну. Кристина предложила приготовить кофе, пока Анна показывала Бобби апартаменты. Он замер перед картинами, пораженный до глубины души.
— Неужели это настоящий Пикассо? — поинтересовался он, и Анна ответила, что да. Бобби с трепетом коснулся полотна рукой. — Настоящий Пикассо. Должно быть, эта картина стоит целое состояние.
— Когда Лиззи покупала ее, она стоила совсем дешево. Эта картина у нее уже долгие годы. Как и большинство остальных.
Анна широким жестом обвела полотна, написанные художниками, чьих имен она не могла вспомнить. Подобно Льву, она предпочитала картины, на которых у людей было два глаза, нос, рот и узнаваемые тела с руками и ногами в нужных местах.
— Вы восторгаетесь моей художественной коллекцией? — В комнату вплыла Лиззи в слаксах и трикотажном джемпере.
— Она поражает воображение, миссис Блинкер, — почтительно отозвался Бобби. — Это все равно что иметь собственную картинную галерею.
— Неплохо для девчонки, почти шестьдесят лет назад родившейся на задворках Манчестера, а? — весело заметила Лиззи. — Можете называть меня Лиззи. А вы кто?
— Бобби Гиффорд, мэм... Лиззи. Мы с Анной нашли друг друга в парке.
Лиззи громко расхохоталась.
— А я нахожу в парке лишь смятые сигаретные пачки да иногда перчатки. Пожалуй, мне следует ходить туда почаще, если там попадаются такие молодые люди, как вы.
Тут Кристина подала кофе. Они уселись и проговорили, казалось, целую вечность. Лиззи сообщила, что в Музее современного искусства выставлена потрясающая новая работа Пикассо.
— Она называется «Герника», в честь маленького городка, который немцы разбомбили во время войны с Испанией. Вы слышали об этом, Бобби?
— Я слышал о Гернике, да, но не о картине. — Бобби в волнении хлопнул себя по колену. — Вот почему я хотел бы работать в «Стэндард». «Стар» — провинциальная газета. Мне хочется освещать мировые новости, а не вопросы, которые рассматривает местный совет или церковь. Сомневаюсь, что кто-нибудь в Спрингфилде знает о том, что в Европе идет война.
— Ах да, война, — с мрачным видом подхватила Лиззи. — У меня до сих пор в Манчестере живут родственники, которым я иногда пишу. Кажется, у них была самая холодная зима за всю историю, и им не хватает практически всего. Я регулярно отправляю им посылки с продуктами.
— А я всегда пеку для них кекс, — вставила Анна. Она начинала чувствовать себя лишней.
— Да-да, дорогая, конечно. Наверное, это самый шикарный кекс с цукатами и орехами, который пекли когда-либо, он весит целую тонну. Ну, мне пора. — Лиззи поднялась со стула. — Я секретарь Комитета по переизбранию президента и должна присутствовать на очередном заседании. Эрик, наверное, уже ждет внизу в машине.
— Она очень мила, — заметил Бобби, когда Лиззи ушла. — Вам повезло, что у вас такая свекровь. Моя теща была сущей ведьмой. Не удивлюсь, если она занималась черной магией в кухне своего дома в Куинсе и околдовывала людей, включая меня.
— Я не знала, что вы были женаты.
По какой-то непонятной причине у Анны вдруг защемило сердце. С чего бы это? В конце концов, она сама была замужем, и какое ей дело до того, что и Бобби женат?
— Я даже не знаю, женат я или нет, — честно ответил Бобби. — Когда мы с вами встретились в первый раз, я был женат, но моя супруга вернулась к своей матери после того, как я потерял работу и вот-вот должен был потерять и нашу квартиру. Меня она с собой не позвала. Хотя я бы ни за что не пошел с ней, — поспешно добавил он. — Я бы лучше застрелился, чем согласился жить со своей тещей. Так что она могла запросто развестись со мной — моя жена, а не теща, я имею в виду. Пожалуй, мне стоит навести справки.
